Тюрьмы и места заключения

О торжестве левосудия

Стахановская пятерка советских исполнителей смертных приговоров.

5. ДМИТРИЙ УСПЕНСКИЙ (100—300 ЧЕЛОВЕК)

Вряд ли начальник просветительско-воспитательного отдела Соловецкого лагеря особого назначения Дмитрий Успенский заслуживает место даже в первой сотне чекистов по числу казненных лично. Но его стоит отметить за энтузиазм: расстрелы никогда не были его обязанностью, будущий генерал ГУЛАГа всегда вызывался на них добровольно.

На Соловки Дмитрий Успенский уже приехал с этим хобби — время от времени стрелять людям в затылки. Про него рассказывали, что карьеру палача он начал с убийства своего отца-священника. На Соловках, на Секирной горе, этот симпатичный здоровяк изредка расстреливал небольшие партии заключенных, а всем запомнился казнью женщины-инвалида, жены поэта Ярославского.

О Евгении Ярославской стоит сказать пару слов отдельно. Это была невероятная женщина. Гимназистка из дворянской семьи до встречи с поэтом Александром Ярославским увлекалась двумя вещами: революцией и блатной романтикой.

Сначала она исследовала уголовный мир, мечтая написать о нем книгу, а потом даже ходила на дело. Несмотря на инвалидность (ей в молодости отрезало поездом обе ступни), пыталась воровать — правда, не слишком успешно. А вот к революции, точнее, к ее результату — Советскому государству, она охладела быстро. Знакомство с блатными помогло ей в конце 20-х, когда мужа арестовали (поэт как-то неправильно повел себя во время творческого турне по Европе) и отправили на Соловки. Евгения Ярославская нашла нужных людей, связалась с мужем и подготовила план побега.

Блатной мир она все же поняла недостаточно хорошо: в ночь побега урки сдали ее охране. Евгения Ярославская была арестована и оказалась на тех же Соловках, но в женском лагерном отделении. А ее мужа осудили и расстреляли. В СЛОНе была традиция: имена расстрелянных за попытку побега зачитывались по лагерному радио. Видимо, Дмитрию Успенскому была любопытна реакция Ярославской на такую новость и он специально для этого пришел в женский барак.

Евгения Ярославская отреагировала следующим образом: «Заключенная ЯРОСЛАВСКАЯ… камнем-булыжником бросила в т. УСПЕНСКОГО, намереваясь попасть в висок, и только благодаря случайности удар был нанесен в грудь, не причинив вреда. В момент ухода т. УСПЕНСКОГО из барака, где находилась ЯРОСЛАВСКАЯ, последняя намеревалась нанести ему и второй удар в голову, и только быстрым ударом по ее руке присутствующим при этом начальником Отряда ВОХР т. ДЕГТЯРЕВЫМ кирпич был выбит из ее руки и удар был предотвращен».

Это строки из обвинительного заключения. Действия Ярославской были признаны попыткой совершения террористического акта, и она тоже была приговорена к расстрелу. В ожидании суда Евгения ходила по лагерю на своих протезах с самодельной табличкой на груди: «Смерть чекистам!» Начальник просветительско-воспитательного отдела СЛОН Дмитрий Успенский казнил ее лично.

4. МИХАИЛ МАТВЕЕВ (1—2 ТЫСЯЧИ ЧЕЛОВЕК)

Статистика капитана Матвеева тоже не сильно впечатляет — в НКВД работали десятки человек, расстрелявшие людей не меньше, чем он. Однако этого палача стоит отметить за его особую роль в советской истории: Матвеев первым в стране казнил больше тысячи человек сразу.

Прежде людей убивали небольшими партиями, однако в 1937 году в рамках начинавшейся кампании Большого террора было решено очистить Соловки для приема новых узников, и ленинградская тройка утвердила смертные приговоры на 1825 заключенных. Это был так называемый «первый соловецкий этап», ставший легендой ГУЛАГа. Потом зэки в лагерях и на пересылках друг другу рассказывали, что его вывезли на баржах в Белое море и там утопили.

На самом деле их, конечно, расстреляли. Эту ответственную задачу поручили человеку с большим опытом: Михаил Матвеев с 1918 года работал исполнителем смертных приговоров в различных отделах ЧК. Однако, когда счет жертв пошел на тысячи, одной беспощадности стало недостаточно, потребовалась еще и организация рабочего процесса. А вот с этим у Советской власти в целом и у капитана Матвеева в частности были серьезные проблемы.

Часть заключенных вывезти с Соловков не успели — закончилась навигация. Место для расстрела (в городке Медвежьегорск) выбрали неудачно: рядом были жилые кварталы. Ни Москва, ни местные чекисты не горели желанием помогать капитану, и ему пришлось самому искать грузовики, чтобы перевезти приговоренных из Медвежьегорска в глухой лес, в урочище Сандармох.

27 октября, пока Матвеев хлопотал, один из приговоренных сумел сбежать. Его быстро поймали и убили, но это происшествие надломило психику палача. Он ушел в запой.

Пил чекист почти неделю. 1 ноября он взял себя в руки, нашел-таки грузовики и, проявив творческий подход, организовал операцию, которая стала образцом для всех последующих советских массовых казней.

В Медвежьегорске приговоренных прогоняли через барак с тремя секциями. В первой сверяли личность со списком, во второй — связывали, в третьей — оглушали неожиданным ударом деревянной колотушки по затылку. В полубессознательном состоянии (профилактика побега!) их везли на грузовиках в лес, где сбрасывали в заранее вырытую яму. Там Матвеев стрелял каждому в затылок. Так он убивал по 200—250 человек в день.

4 ноября работа была закончена, всего расстреляли 1111 человек. Капитана Матвеева за это наградили орденом Красного Знамени, радиолой и путевкой в санаторий.

3. САРДИОН НАДАРАЯ (ОКОЛО 10 ТЫСЯЧ ЧЕЛОВЕК)

Возвышение Надарая началось, когда Сталин перевел Берию на работу в Москву. Команда Лаврентия Павловича, оставшаяся в Грузии, под такой крышей получила абсолютную власть над республикой. НКВД работало без сна и отдыха — каждый мечтал последовать за шефом в столицу и потому старался выделиться, разоблачая врагов народа. Их молодая амбициозность стала для Грузии национальным бедствием, выкосившим некоторые села, словно чума.

Дела заводились по самым абсурдным поводам, следствие проходило молниеносно, а расстреливать приходилось каждую ночь. Этим занимался Сардион Надарая, приятель Берии, частый гость в его доме и участник его веселых пикников. В 1937 году он был назначен начальником внутренней тюрьмы НКВД Грузии и помимо непосредственных обязанностей по охране заключенных взял на себя заботу по их ликвидации.

Надарая вообще был склонен не ограничивать себя сухой должностной инструкцией. Начальник тюрьмы, бывало, и следствие вел, и пытал, и судил, и расстреливал. Универсальный был специалист, отличавшийся высокой производительностью. Как-то раз за сутки расстрелял 521 человека. И ничего, вспоминал он позднее, только рука очень устала.

Конечно, такое рвение было отмечено и вознаграждено. Уже в 1939 году Надарая был переведен в Москву, где стал личным телохранителем Берии, а в 1953-м возглавил всю его охрану. Среди новых обязанностей были и пикантные: Сардион должен был привести к Берии женщину, которая приглянулась тому на московской улице, и уладить последствия его развлечений, дав денег на аборт или запугав разгневанного мужа.

В столице Надарая не засиживался, часто выезжал в рабочие командировки по основному профилю: то тут расстреливал, то там.

С падением Берии закатилась и его звезда. Надарая был арестован, на следствии поначалу запирался, но после побоев и угрозы расстрелять семью сломался — дав материал и на себя, и на шефа. Рассказал про пытки в Грузии, про девочек в Москве.

Получил меньше остальных «берианцев», лишь 10 лет с конфискацией. Срок отбывал в мордовских лагерях, после освобождения жил пенсионером в Грузии, добивался своей реабилитации как жертвы незаконных репрессий. Писал жалобы, напоминал о заслугах перед НКВД и партией. Ничего не добился и умер сильно разочарованным.

2. ПЕТР МАГГО (ОКОЛО 10 ТЫСЯЧ ЧЕЛОВЕК)

Этот человек с внешностью провинциального бухгалтера, убивая людей, испытывал что-то вроде наркотического прихода или сладострастного оргазма. Каждый выстрел распалял его все больше, а под утро, бывало, Петра Ивановича распирало настолько, что он бросался с наганом на коллег.

Петр Магго сразу нашел себя в революционном Октябре. Как и многие другие латыши, он пошел на службу к большевикам и вскоре устроился надзирателем во внутренней тюрьме московского ЧК на Большой Лубянке. Положение большевиков в Гражданскую было непрочным, на прощение после трех лет террора чекистам рассчитывать не приходилось, и в случае падения Советской власти они готовились держать на Лубянке круговую оборону. Они заняли в том квартале все огромные каменные дома-крепости, в большие подвалы которых было удобно помещать ежедневный улов врагов революции.

Свидетель Ф. Нежданов в 1920 году посетил Большую Лубянку и описал ее: «Все эти помещения и дома окружены рогатками, сторожевыми постами; окна взяты в железные решетки; вокруг и около — несметное количество большевистских шпиков; и легко себе представить, с каким старанием москвичи обходят эти улицы и переулки «ужаса и крови».

Петр Магго сделал в этих переулках отличную карьеру. Он быстро стал завхозом тюрьмы с единственной должностной обязанностью — исполнение смертных приговоров.

Свидетель Нежданов описал и его: «Центральная фигура Б. Лубянки, 11. Мага — латыш со зверским злым лицом, уже немолодой, никогда почти не разговаривающий с заключенными; молчание свое Мага прерывает только для ругани и угроз. Их невольно страшатся, зная, что Мага — главный палач В.Ч.К., что в «гараже расстрела» он, Мага, — главное действующее лицо. Когда в В.Ч.К. нет занятий по случаю праздничного дня, Мага все тоскливо бродит по камерам, не находя себе места. Но особенно оживлен Мага в дни, предшествующие ночным расстрелам; по оживлению палача ожидающие расстрела очень часто определяют, и безошибочно, что сегодня их «возьмут на мушку».

Многие палачи отказывались расстреливать женщин, а Мага, напротив, любил это делать и перед смертью всегда заставлял их раздеваться.

В руководстве ЧК Петра Ивановича настолько ценили, что назначили начальником лубянской тюрьмы, несмотря на образование в два класса сельской школы. Перед ним открылась сияющая дорога в партийную номенклатуру, но Мага всех удивил. Проработав начальником около года, он попросил вернуть его на прежнюю должность.

Еще раз: Петра Магго пригласили в элиту, а он выбрал быть просто палачом. Это решение произвело на чекистов сильное впечатление. Человека оставили с любимым делом, и Мага расстреливал в Москве все двадцатые и тридцатые, получив за это ордена Ленина, Красной Звезды и Красного Знамени. И нагрудный знак «Почетный работник ВЧК-ГПУ», конечно.

Когда руководство ЧК вручило Петру Ивановичу золотые часы, в наградной характеристике о нем было сказано скупо, но емко: «К работе относится серьезно. По особому заданию провел много работы».

К концу тридцатых Мага откровенно спился. Палачам на работе пить никто не запрещал. Наоборот, специально для них рядом с местом казни всегда накрывали небольшой стол: водка, колбаса, хлеб. Пили они в перерывах между партиями приговоренных. Петр Магго еще до революции был запойным. К 1940-му году он сильно опустился и стал настолько ненормален, что его уволили даже из ЧК.

Через год Мага застрелился, галлюцинируя в приступе белой горячки.

1 ВАСИЛИЙ БЛОХИН (ОКОЛО 20 ТЫСЯЧ ЧЕЛОВЕК)

На самом деле 20 тысяч расстрелянных — это минимальная оценка, в некоторых источниках называется цифра в 50 тысяч. Василий Михайлович убивал советских людей четверть века, с 1924 года до смерти Сталина в 1953-м. Он лично расстрелял всю армейскую верхушку: Тухачевского, Якира, Уборевича... Организовал Катынский расстрел (сам застрелил около 700 поляков).

Блохин казнил многих известных людей, например журналиста Михаила Кольцова и писателя Исаака Бабеля, но особого значения этим убийствам не придавал. Единственный клиент, о котором это чудовище любило вспоминать, был Всеволод Мейерхольд. Палач Блохин, страшно далекий от театра человек, почему-то очень гордился, что убил известного режиссера.

Впрочем, люди мало интересовали Василия Михайловича, ему больше нравились лошади. После него осталась библиотека в 700 книг по коневодству. Он эти книжки и на расстрелы с собой приносил. В отличие от большинства коллег, Блохин на работе не пил, а в перерывах между партиями приговоренных любил почитать что-нибудь про лошадей с кружкой горячего сладкого чая.

Трезвый взгляд и крестьянская сметка помогли ему рационализировать процесс забоя людей. Блохин, например, придумал спецодежду советского палача: кожаную кепку, длинный кожаный фартук и глубокие перчатки с раструбами — все коричневого цвета, на котором кровь меньше заметна.

Он разом решил в Москве проблему перевозки приговоренных к месту казни и проблему массовых захоронений, организовав прогрессивную утилизацию трупов в печах первого советского крематория на Донском кладбище (печи, кстати, были отличные, немецкие, такие же потом будут работать в Освенциме). Теперь москвичей и гостей столицы не надо было вывозить в лес и там потом закапывать. Система заработала гораздо эффективнее: утром судья в одном здании выносил приговор, в обед человека переводили через Никитскую улицу в другое здание, там вечером убивали, ночью грузовик отвозил труп на Донское кладбище, а к рассвету от вчерашнего подсудимого оставалось лишь немного пепла.

Василий Блохин был уникален. Его коллеги по нелегкому палаческому ремеслу один за другим спивались и сходили с ума, а он жил спокойно и полноценно, без рефлексий и депрессий. В 1933-м экстерном поступил на строительный факультет, но бросил его на третьем курсе: не хватало времени, было очень много работы.

Впрочем, в НКВД его и без высшего образования ценили, к концу войны Василий Блохин дослужился до генерала. За Катынь его наградили патефоном. Беда пришла к нему со смертью Сталина. В 1953-м Блохина уволили, в 54-м лишили звания с формулировкой «как дискредитировавшего себя за время работы в органах и недостойного в связи с этим высокого звания генерала». Это так глубоко обидело старого палача, что в 55-м он застрелился.

Василия Блохина похоронили на Донском кладбище. Надгробие установлено в нескольких шагах от той ямы, куда он годами ссыпал прах расстрелянных им людей.

ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЕ СЕКРЕТЫ ПАЛАЧЕЙ

Чекисты работу своих палачей скрывали, но при этом заботились о передаче их опыта молодым специалистам. Некоторые лекции, которые читали легендарные палачи Магго и Блохин, были записаны и сохранились.

Петр Магго: «У того, кого ведешь расстреливать, руки обязательно связаны сзади проволокой. Велишь ему следовать вперед, а сам за ним. Где нужно, командуешь «вправо», «влево», пока не выведешь к месту».

Василий Блохин: «Опытный палач стреляет в шею, держа ствол косо вверх. Тогда есть вероятность, что пуля выйдет через глаз. Тогда будет только немного крови, в то время как пуля, выстреленная прямо в затылок, приведет к обильному кровотечению — вытекает больше литра крови. Если убивать по 250 человек в день, то уборка помещения становится серьезной проблемой».

Финские зоозащитники из организации Oikeutta Eläimille обнародовали жуткие кадры, сделанные на ферме, где выращивают лис и песцов.

«Население воспринималось властью как расходный материал»: 

Новосибирск, Ложок и Нарым на карте большого террора

Самая крупная из массовых операций против «антисоветских элементов» готовилась в июне-июле 1937 года, а началась в августе. К 80-летию «большого террора»  приводим воспоминания репрессированных в Сибири, их потомков и соседей, а также мнения историков о сути явления, унесшего миллионы жизней советских граждан.

Пересыльная тюрьма НКВД, Новосибирск
Историк Алексей Тепляков

«Новосибирск в довоенное время был административным центром всей Сибири, а затем — Западно-Сибирского края, соответственно, здесь находились центры карательных структур, и поэтому Новосибирск — это место, где вели следствие, мучили и казнили людей со всего региона. В Новосибирске было несколько тюрем, и следственно-пересыльная тюрьма №1, построенная в конце 20-х годов, была самой крупной. Она была постоянно переполнена.
Это была общая тюрьма, и большую часть тех, кто через нее прошел, судили за обычные преступления, спектр которых в коммунистическое время был широким. Но значительную часть, особенно в пик репрессий, составляли люди, осужденные по политическим статьям, которые содержались в невероятно мучительных условиях, которые создавались сознательно, чтобы подвигать людей подписывать то, что от них требовали следователи.
Неизвестно, сколько там погибло людей, прежде всего, от голода. Что касается самого здания тюрьмы, то это, конечно, настоящий памятник мучительства и мученичества».

В начале 2012 года областное правительство продало участок вместе со зданием частному застройщику. Через несколько месяцев здание снесли, несмотря на протесты общественников. В мае 2013 года рабочие, роя котлован на стройплощадке, наткнулись на «множественные человеческие останки», относящиеся предположительно к 1930–1940 годам. Работы приостановили, а останки изъяли следователи. Об результатах экспертизы и судьбе костей СК РФ по Новосибирской области так и не сообщил, часть останков отдали обществу «Мемориал». Строительные работы возобновились.

Дочь репрессированного Галина Кучина

«Меня однажды пригласили в КГБ и дали дело моего отца, Томчикова Николая Лаврентьевича, который был обвинен в том, что является резидентом японской разведки. И для того, чтобы доказать, что он являлся резидентом японской разведки, к нему „пристегнули“ еще 26 человек. Вот у меня документы есть. Следственное дело №3573 от 07.02.1938. Отделом УКГБ УКГ ВД по Новосибирской области вскрыта и ликвидирована шпионская диверсионная резидентура, созданная японскими разведывательными органами, в составе 26 человек. Взяли их в феврале.
28 марта вышло постановление о том, что они признаны виновными, 26 человек, и 21 человек подлежат высшей мере наказания. Выписка из акта НКВД, протокол 450: приведено в исполнение 16 апреля 1938 года, город Новосибирск, исполнитель Матюшов. Я хочу сказать о том, что в том подвале единовременно расстреляли больше двадцати ни в чём неповинных людей. У меня есть извинительное письмо, коротенькое — дело моего отца рассмотрено коллегией военного суда в 1957 году и отменено за отсутствием состава преступления, а мой отец реабилитирован посмертно».

Нарым, Томская область
Семейная история

«Тогда только Революция началась, коллективизация и всякая ерунда, а бабы Лены родители были зажиточные, все свое у них было, и мельницы, и батраки. Их начали тревожить, и им надо было срочно поженить бабу Лену и деда Сидора, потому что он из простых был. Они, не спрашивая, ее отдали за него. Прожили немножко совсем, как их все равно сослали с Украины на Алтай. Но если человек любит работать, то он везде работает. Они и там быстренько дом сколотили, пятисенник, крыльцо высокое, большое. Построили опять свою мельницу, одну лошадь купили, вторую, корову, свиней парочку — уже опять зажиточные.
Однажды прапрабабка Лена пришла домой и увидела, что на ее высоком крыльце по-хозяйски стоит чужой мужик в кожанке. „Ну, чо, кулачка, собирайся, поехали“ — „Куда?” — „Этот дом теперь мой, я тут буду жить“. Посадили в бричку и увезли. Одна из сестер, Таня, по пути сбежала, деда Сидора забрали „как врага народа“, потом он вернулся, а остальных — в Нарым. Мешок сухарей у них с собой был.
«В ОДНОМ ПОСЕЛЕНИИ БЫЛО НЕ МЕНЕЕ 300 ЧЕЛОВЕК, МНОГО ТАМ И ВОРОВСТВА, И УБИЙСТВА, И ПРОСТИТУЦИИ. ОСТАЛИСЬ В ЖИВЫХ ТОЛЬКО БЛАГОДАРЯ БОГУ, СТОЛЬКО ОНА МОЛИЛАСЬ И ДЕТЕЙ ВСЕХ ЗАСТАВЛЯЛА»
Больше месяца ехали. Вагоны телячьи, холодрыга. И потом где выгрузили — там и поселок. Приехали — уже осень была, баба Лена сразу давай землянку рыть, маленькие ребятишки пошли за ягодами, грибами. Рыбачить нечем было, так мама подолом ее ловила, — почему-то смеется, вспоминая рассказы своей бабушки, баб Нина. — В одном поселении было не менее 300 человек, много там и воровства, и убийства, и проституции — все было. Баба Лена говорила, что она и дети остались в живых только благодаря Богу, столько она молилась и детей всех заставляла».

«Это ж надо такой родиться»: как женщины сто лет страдают в Сибири

Историк Алексей Тепляков

«58-я статья — это еще и так называемое „раскулачивание“: репрессированное крестьянство. Порядка 2 млн человек было сослано в страшные условия. В леса Томской области, Восточной Сибири, Архангельской, Вологодской областей, Казахстан, Урал. Там были места ссылки. В начале тридцатых годов бывало, что умирала основная часть ссыльных. А в целом погибла четверть сосланных крестьян. Это вот цена раскулачивания — полмиллиона погибших. В 1937–38 годах расстреляно было 750 тыс. примерно. В войну только военнослужащих было расстреляно 160 тыс.. Конечно, были всякие дезертиры, но в основном это были не только те, кто за воинские преступления осужден. „Особисты“ зарабатывали себе звания.
На сайте Министерства обороны размещен проект „Подвиг народа“, и там выложены награды военнослужащих с описанием, за что они получены. Там есть такие награды — „Выполнял публичные расстрелы, что оказало мобилизующее воздействие“. Или „Предотвратил попытку дезертирства, раскрыл организацию среди солдат, которая готовила переход на другую сторону”. Наверняка эти дела были потом пересмотрены, но награды назад у „особистов“ не отбирали».

«Власть не ассоциирует себя с репрессированными»

Феофила Былина, жительница села Назино Томской области

«Я происхожу из коренных русских жителей этих мест. В 1933 или 1934 году мы жили в деревне Амбары в 35 км от Назино. По деревне ходили разговоры, что весной, по большой воде, на остров против села Назино вывезли 2–3 баржи с заключенными.

Выше Амбаров в Обь впадает таежная речка Амбарская. На ней в тот год рыбачили старые рыбаки из бригады Барышева. Однажды, у избушки на Амбарской они случайно оставили собаку Барышева Дружка. Барышев попросил товарищей, поехавших за инвентарем, покричать собаку. Когда они приплыли на место, то отвечать им стал женский голос. Рыбакам сделалось не по себе. Они пошли на голос и увидели, что по берегу ходит девушка. Они спросили, как она сюда попала, и в ответ услышали: „Нас шло четверо. Кто сколько смог, столько и прошел, лег и кончился. А я дошла до этой избушки, остановилась здесь и ела старую рыбу из затора (натянутой мережи), тем и питалась. Завезли нас на остров весной, по большой воде. Теперь спасаюсь от верной гибели, пошли искать железную дорогу“.
Девушку отвезли в Амбары. Кто картошки дал, кто хлебы, кто молока, и повезли на пристань. Потом она попала в Александровскую больницу. В то же лето на остров приезжала московская комиссия. Сюда попала жена какого-то большого начальника. В состав комиссии входили военные. Они сказали местному начальству: „Живых или мертвых предоставьте!“ А людей уже не было. Сколько их потонуло, умерло с голоду! Старики рассказывали, что невозможно было ходить на Обь за водой или полоскать белье — такой стон стоял на острове. Со стороны старого Назино заключенным возили каждый вечер муку, каждому по кружке. Таково было их питание. Рассказывали, что накануне разбирательства с женой начальника ей отрезали груди дошедшие до людоедства заключенные, и она сошла с ума».

«Сибиряки вольные и невольные»

Лагерь строго режима в районе Ложка, Искитим

Директор Новосибирского краеведческого музея Андрей Шаповалов

«В тридцатые тут был большой ОЛП-4, около 30 тыс. человек прошло через этот лагерь: женщины, уголовники, политические. Сидельцы работали на открытых рудниках — добывали известняк. Пара месяцев — и легкие превращались в лохмотья. По сравнению с Томском Новосибирская область не так участвовала в сталинских репрессиях, но вот в Ложке все пропитано кровью: тут много оврагов, по которым расстреливали людей, а потом даже землей не присыпали.
К ОЛП-4 были приписаны сельхозугодья, и работать в полях считалось раем по сравнению с рудниками. Но заключенных кормили себя сами — что вырастили, то и ели. И было правило: кто не работает, того не кормят. И если заключенный тяжело заболевал и работать не мог, то все. Больные иногда подползали к кухне, чтобы слизывать оставшиеся помои. Поэтому попытка епархии обустроить тут храм и святое место справедлива как дань памяти жертвам репрессий».

Сузун-тур: как центр исторического притяжения меняет провинцию

Вера Лазуткина, заключенная ОЛП-4

«В 1937 году я жила в Новосибирске. Работала на заводе „Большевик“ обойщицей. Начало 1937 года для меня было радостным: родилась дочь. Мы с мужем были счастливы и не могли нарадоваться на своего первенца. Но неожиданно вся наша жизнь была разрушена в один миг. 28 июля к нам на квартиру пришли двое мужчин. В это время я собиралась кормить грудью свою крошку. Они сказали, что меня вызывают в органы минут на 10—15 и велели поторопиться. Я передала дочку племяннице и пошла с ними, надеясь скоро вернуться. Не знала я и не ведала, что навсегда уводят меня от ребенка, которого я не успела покормить, на всю жизнь лишают ее материнской ласки, отнимают счастливое детство.

15 сентября вызвали меня первый раз и зачитали обвинение во вредительстве и антисоветской агитации. Дали подписать. Тройка УНКВД по Западно-Сибирскому краю осудила меня к 8 годам лишения свободы. На 4-м лагпункте (каторжный лагерь ОЛП-4 в Ложках), где мне пришлось отбывать срок, перед женским бараком было подвальное помещение. Каждый день со всего лагеря в него сносили умерших. Было их очень много. Через два дня приезжали подводы и загружались трупами. Сверху из забрасывали соломой и увозили из лагеря.С наступлением весны нас стали выводить из зоны под конвоем на весенне-полевые работы. Копали лопатами большие поля. Боронили, сеяли, сажали картофель. Все работы выполнялись вручную. Так что руки наши женские все время были в кровавых мозолях. Отставать в работе было опасно. Грозный окрик конвоя, пинки „придурков“ заставляли работать из последних сил.
«НА 4-М ЛАГПУНКТЕ , ГДЕ МНЕ ПРИШЛОСЬ ОТБЫВАТЬ СРОК, ПЕРЕД ЖЕНСКИМ БАРАКОМ БЫЛО ПОДВАЛЬНОЕ ПОМЕЩЕНИЕ. КАЖДЫЙ ДЕНЬ СО ВСЕГО ЛАГЕРЯ В НЕГО СНОСИЛИ УМЕРШИХ. БЫЛО ИХ ОЧЕНЬ МНОГО» 
Я была настолько убита горем и истощена физически, что даже не верила уже, что смогу пережить этот ад. Так оно и было бы, если бы не случай, который свел меня с хорошими людьми. В бараке, со мной рядом поселились две женщины-москвички. Лепешкина Лидия Ивановна — зоотехник лет 60-ти и медсестра Бакум-Соловьева Вера Ивановна. Они-то и помогли мне выжить. Они уверили меня, что я ни в чем не виновата перед государством. Что правительство разберется, и ради грудного ребенка обязательно освободят меня. Этой надеждой я и жила все время. Святая простота. Находясь сами на краю пропасти, в трудном безвыходном положении, эти женщины не теряли самообладания и старались утешить, отвести беду от другого.

Однажды моих утешительниц вызвали в оперчасть и больше я их не видела. Потом был зачитан в бараке приказ о расстреле Лепешкиной за то, что два сына ее учились за границей. Куда делась Бакум-Соловьева, мы так и не узнали. Вот так я встретила и потеряла двух хороших, душевных людей, чей пример и образ навсегда останутся в моей памяти. Мне очень хочется сказать сыновьям и родственникам Лепешкиной Лидии Ивановны, Бакум-Соловьевой Веры Ивановны, (если они живы), что их матери были людьми большой души, чистыми, добрыми людьми, которыми надо гордиться. Тяжело переживала я эту утрату. Ведь эти женщины не дали мне погибнуть и потерять веру в жизнь и добро»

Н. Койнов, «Мы из ГУЛАГа», Искитим, 1992 год

Профессор кафедры отечественной истории Гуманитарного факультета НГУ Сергей Красильников

«Сталинизм — это идеократический режим военно-мобилизационного типа, надстроенный над разноформатными социально-экономическими укладами, начиная от капиталистического и кончая, условно говоря, тем рабовладельческим, который был при сталинской системе Гулага. И все это сцементировано идеологией и тем, что называется социальной мобилизацией. Сталинский режим, и большевистский в целом, вышел из первой мировой войны. Это концентрированное насилие. И далее он воспроизводил эту матрицу, усиливая определенные стороны насилия.

Представим себе ту же самую экономику того периода. Очевидно, что принуждение к труду было гигантским, начиная от прямого принуждения: системы лагерей, колоний, спецпоселений, кончая прикрепления крестьян и рабочих к своему производству в 1930-40-е годы. Я напомню знаменитую фразу Маяковского, где он в одной из поэм говорит: „Социализм: свободный труд свободно собравшихся людей“. Где он в этой эпохе? Большинство населения страны воспринималось властью как расходный материал, как ресурс для грандиозных планов: для каналов, для железнодорожных путей. Для меня сталинизм — это воплощение концентрированного государственного насилия. Иллюстраций тому море».

Новосибирцы о репрессиях и сталинизме: За 100 лет ничего не изменилось

Оригинал текста.

«Уркаганы» взяли школы под контроль

Против жителя Рязанской области возбудили уголовку о "дискредитации" армии из-за анекдота про отступление из Херсона

В ноябре 2022 Василий Большаков из города Касимов написал в ВК следующий пост: «Давненько не читал действительно смешных анекдотов:

— Сергей, а почему мы отступаем от Херсона?
— Володя, так ты же сам приказал освободить Украину от фашистов и нацистов…».

14 февраля 2023 года у мужика прошел обыск. По словам жены Большакова, менты повалили Василия на пол и избили его, а также изъяли телефон и ноут. 

В июле 2022 мужика уже штрафовали на 30 тысяч за «дискредитацию» из-за комментов в ВК. Тогда на него завели административку, теперь ему грозит уголовка.

Чаплин: В отдельных случаях введение смертной казни возможно, особенно в отношении террористов

Заключенные исправительной колонии №12 в Нижнем Тагиле зачитали рэпчик в поддержку вакцинации от короны