У клоуна был друг… Его собака.
Когда наш клоун в цирке выступал,
Пёс незаметно пробирался в зал,
И голову на лапы где-то клал,
И тихо за ареной наблюдал,
Боясь нарушить правила порядка.
Но клоун вдруг однажды заболел
Неразделённой первою любовью.
Он ей с манежа крикнул в зал: «Ай лав ю!»,
На что она не повела и бровью,
Он плакал, грим размазывая с болью…
А зал в восторге радостно ревел!
Он был смешон… Но чей и в чём был грех?
Ведь девушка совсем не виновата,
Что он одет прикольно-полосато,
Что статью он, увы, не в акробата,
И что моргал нелепо-конопато,
И жил лишь тем, чтоб видеть её смех!
И клоун плакал горько и всерьёз.
А в зале только пёс всё понимал,
Он на манеж метнулся через зал,
И слёзы на глазах его лизал…
И замер, и замолк весёлый зал.
Пёс был не человек… Всего лишь пёс.
Когда наш клоун в цирке выступал,
Пёс незаметно пробирался в зал,
И голову на лапы где-то клал,
И тихо за ареной наблюдал,
Боясь нарушить правила порядка.
Но клоун вдруг однажды заболел
Неразделённой первою любовью.
Он ей с манежа крикнул в зал: «Ай лав ю!»,
На что она не повела и бровью,
Он плакал, грим размазывая с болью…
А зал в восторге радостно ревел!
Он был смешон… Но чей и в чём был грех?
Ведь девушка совсем не виновата,
Что он одет прикольно-полосато,
Что статью он, увы, не в акробата,
И что моргал нелепо-конопато,
И жил лишь тем, чтоб видеть её смех!
И клоун плакал горько и всерьёз.
А в зале только пёс всё понимал,
Он на манеж метнулся через зал,
И слёзы на глазах его лизал…
И замер, и замолк весёлый зал.
Пёс был не человек… Всего лишь пёс.