откуда мем пон

Чувства патриотов и театралов хотят приравнять к чувствам верующих

В профильном комитете Госдумы обсудят предложения общественников о введении поправок в УК.

Комиссия Общественной палаты по гармонизации межнациональных и межрелигиозных отношений выступила с инициативой ужесточить наказание за нарушение общественного порядка на объектах религиозного, национального и патриотического значения. Как сообщил «Известиям» председатель комиссии Иосиф Дискин, в ближайшее время предложения будут переданы в Госдуму. В их основе лежит принцип разграничения общественных пространств.

— Это единственный способ не дать людям, для которых религиозные и национальные ценности важны, почувствовать себя ущемленными, — заявил Иосиф Дискин. — Чтобы ряженые девки не плясали в церкви и чтобы было ясно, почему это недопустимо. И зачем надо ужесточать санкции за оскорбление национальных и патриотических чувств. В ближайшее время мы будем работать над этим с комитетом Госдумы по развитию гражданского общества, вопросам общественных и религиозных объединений.

В России оскорбление чувств верующих предусматривает административную ответственность, а с 2013 года после громкого дела о плясках в храме Христа Спасителя — и уголовную. По мнению председателя комиссии ОП, по аналогии надо ввести ответственность и за оскорбление других чувств. В частности, патриотических — например, если кто-то жарит голубей на Вечном огне. При этом на входах в храмы, музеи, места, «имеющие национальное или патриотическое значение», должны размещаться предупреждения о том, что нарушение правил поведения в них карается по Административному кодексу, а в отдельных случаях — и по Уголовному.

— Я считаю, что при неоднократном или особо циничном нарушении должна наступать уголовная ответственность, — сказал Иосиф Дискин.

По его словам, комиссия пришла к мнению о том, что необходима разработка соответствующих поправок в КоАП и УК. Кроме того, на местах свои правила могут устанавливать региональные и муниципальные власти, считает он.

Иосиф Дискин отметил, что таким же образом должны быть защищены от надругательств и культурные пространства, даже если там проходят постановки, которые кому-то не нравятся.

— Понятие «оскорбление религиозных чувств» не должно касаться содержания спектакля. Не нравится постановка — протестуй у входа в музей, — сказал Иосиф Дискин. —Зарегистрируй пикет, увещевай тех, кто туда идет. Без применения физической силы. Театр, концертный зал — это социальные пространства тех, кто пришел, кто заплатил деньги, сделал свой выбор. Памятники истории и культуры должны быть защищены законом. Хулиганство в музее, не говоря уже о порче музейных ценностей, недопустимо.

Первый зампредседателя комиссии ОП Максим Григорьев сказал «Известиям», что следует составить перечень действий, неприемлемых обществом, независимо от объекта и политических взглядов людей.

— Мы знаем примеры намеренного оскорбления памятников Великой Отечественной войны, воинских захоронений. Но бывали случаи, когда оскорбляли памятники жертвам политических репрессий, что также вызывало негативное отношение определенной части общества. И за то и за другое должно быть одинаковое наказание. Под защиту закона должны подпадать и музейные выставки, и театральные постановки. С помощью законодательства и работы с общественным мнением надо исключить попытки намеренного надругательства над любыми объектами. Основной вопрос — создать атмосферу общественного неприятия этих действий. Пока мы видим, что для различных общественных групп одно и то же действие считается нормальным, если направлено на один объект, и абсолютно неприемлемо, если на другой, — отметил Максим Григорьев.

В комитете ГД по развитию гражданского общества, вопросам общественных и религиозных объединений сказали, что обсудят предложения Общественной палаты, однако отметили, что к идее введения новых наказаний относятся с осторожностью.

— Нужно определить объекты регулирования. Сейчас вырабатывается правоприменительная практика по религиозным чувствам. Это очень сложный вопрос, — заявил «Известиям» председатель комитета Сергей Гаврилов. — Мы слишком увлеклись ужесточением наказаний в Административном и Уголовном кодексах. Нужна система не только наказаний, но и стимулирования. Ужесточением мы не достигнем желаемых целей. А в области культуры нужно быть внимательнее. Надо все-таки определить, стоит ли защищать и вообще считать объектами культуры провокационные постановки.

Парламентарий также считает, что понятия «общественная нравственность» и «традиционные ценности» сами по себе должны быть введены в законодательство «как то, что требует поддержки, заботы и при необходимости — охраны».

— Но размахивать дубиной наказания надо все-таки избирательно и аккуратно. И надо понимать, что любая мера, особенно связанная с наказаниями, должна разделяться значительной частью нашего общества, прежде всего традиционно настроенной. А если предмет наказания будет непонятным для населения, то не стоит этим баловаться. Бывало много прецедентов, когда хулиганы и провокаторы от так называемого искусства оскорбляли общественную нравственность. И важно, чтобы закон не стал инструментом защиты действий таких провокаторов, — заключил Сергей Гаврилов.

— Может быть, и есть потребность в подобного рода поправках для правоприменителей, — сказал «Известиям» член комитета, депутат от ЛДПР Иван Сухарев. — Но вопрос спорный. У нас «прекрасно» работает и ст. 282 УК («Возбуждение ненависти либо вражды, а равно унижение человеческого достоинства»), по которой часто попадают под уголовную ответственность невинные люди. У нас и за перепост можно оказаться за решеткой. В то же время нередко те, кто оскорбляет чувства людей, и не только верующих, уходят от ответственности. Вопрос во многом в правоприменении. Как будет предлагаемая норма работать? И не попадут ли под нее массы людей, которые не хотели сделать ничего плохого? Такие инициативы надо широко обсуждать, думаю, это надо будет сделать и на площадке нашего комитета с привлечением общественников и представителей силовых ведомств.

Первый зампредседателя комитета Дмитрий Вяткин заявил «Известиям», что не видит пока насущной необходимости добавлять какие-то новые наказания к тем санкциям, которые есть в действующем законодательстве.

Напомним, что ч. 2 ст. 5.26 КоАП предусматривает до 120 часов обязательных работ или до 200 тыс. рублей штрафа за «умышленное публичное осквернение религиозной или богослужебной литературы, предметов религиозного почитания, знаков или эмблем мировоззренческой символики и атрибутики либо их порчу или уничтожение». Введенная в УК в 2013 году ст. 148 («Нарушение права на свободу совести и вероисповеданий») устанавливает наказание за «публичные действия, выражающие явное неуважение к обществу и совершенные в целях оскорбления религиозных чувств верующих» в виде трех лет лишения свободы.

Источник: http://izvestia.ru/news/669181

просто кушать очень хочется

«Плевать хотели на санкции»: Милонов признался в закупках запрещенной еды
Ранее он публично приветствовал введенные властями РФ продовольственные санкции

Сегодня в 09:22, просмотров: 18495
Депутат Государственной Думы РФ Виталий Милонов, заснятый на фоне финского магазина, торгующего запрещенной к продаже на территории РФ «санкционной» рыбой, признался, что на самом деле ездит за ней в Финляндию

http://www.mk.ru/politics/2017/02/15/plevat-khoteli-na-sankcii-milonov-priznalsya-v-zakupkakh-zapreshhennoy-edy.html

Российских военных обязали вернуть миллионы за службу в «горячей точке»

Эти деньги они получили за работу в Абхазии в 90-е и давно потратили
Спустя почти четверть века от российских офицеров, воевавших в Абхазии, потребовали вернуть... командировочные. Бывшие служащие 345-го парашютно-десантного полка Вооруженных сил РФ в шоке: деньги они давным-давно потратили. При этом военные пенсионеры в принципе не согласны с тем, что они якобы не были в командировке. Дело офицеров-участников грузино-абхазского конфликта на днях изучит Верховный суд РФ. Эксперты считают его уникальным.

Эта история началась в 1993 году, когда политический конфликт между Грузией и Абхазской автономией перешел в фазу открытого вооружённого противостояния. Тогда 345 парашютно-десантный полк был переброшен из Новороссийска (места его постоянной дислокации) в город Гудаута.

- Нас было около 3 000 человек, - рассказывает ныне уволенный со службы капитан Андрей Яшин. - В наши задачи входило оборонять российские объекты, которые там находились. Это была 24-я сейсмическая лаборатория в селе Эшера, военные санатории в городах Сухуми, Гудаута, Пицунда, Гагры. Плюс мы выезжали на грузино-абхазскую границу, эвакуировали беженцев, сопровождали гуманитарные грузы.

После окончания боевых действий между Грузией и Абхазией российское правительство поставило полку новую задачу – выполнять миротворческую миссию по разделению противоборствующих сторон. Военные пенсионеры вспоминают, что командировку им все время продлевали — то на полгода, то на год. Все это время они жили на территории бывшего советского военного аэродрома, куда к ним приезжали жены, дети. И так продолжалось пять лет, пока в 1998-м году полк не расформировали.

- Я нечаянно узнал, что некоторым нашим офицерам помимо оклада и «полевых» платили командировочные, как за пребывание на территории иностранного государства, - продолжает Яшин. - Это было логично. Но выплачивали командировочные в долларах не всем и делали это, не афишируя. Это тоже было понятно — иначе негде было бы взять столько денег. Если военный узнавал о том, что командировочные ему положены, писал рапорт и ему выплачивали в индивидуальном порядке.

Яшин узнал о деньгах, когда уже вернулся из Абхазии в Россию. Обратился в финансовые органы Минобороны, а там ему в выплате командировочных отказали. Он - в суд. На процессе долго выясняли: как вообще попал полк в Абхазию, было ли это место постоянной или временной дислокации и т. д. и т. п.

В итоге Московский гарнизонный военный суд вынес решение: командировочные положены! В октябре 2002 года Яшин получил их за весь период нахождения в зоне вооруженного конфликта на территории другого государства. Всего вышло около 2 миллионов рублей (из расчета по 35 долларов в сутки, как это полагалось служащим). Одновременно были суды еще у нескольких офицеров, и им тоже выплатили в итоге деньги.

Яшин был уволен с военной службы, но на положенную по закону квартиру не стал претендовать. Точнее, ему тогда сказали, что жилья нет, так что нужно или снова судиться, или задобрить нужных людей.

В общем, Яшин на полученные по суду командировочные купил в 2004 году в городе Дзержинске Московской области квартиру, куда с женой и двумя маленькими детьми переехал на постоянное место жительства. Жил он себе не тужил вплоть до весны 2016 года, вырастил детей (сын служит на Дальнем Востоке в ранге старшего лейтенанта морской пехоты, дочь поступила в МГУ) и тут — повестка в суд. Оказалось, что еще 14 лет назад (!) президиум Московского окружного военного суда отменил решение гарнизонного и обязал военнослужащих вернуть деньги. Яшин на этом процессе не присутствовал и ничего о нем не знал, поскольку суд вместо домашнего адреса посылал повестки в воинскую часть, где когда-то оканчивал службу капитан. Соответственно, и оспорить это решение он не мог. Такая же история приключилась и с его товарищами-офицерами Дмитрием Кулешовым, Игорем Гребченко, Дмитрием Соболевым и другими.

Самое удивительное, что приставы всех их особенно не искали все эти годы: всего пару раз отправляли исполнительные листы - и не на домашний адрес, а в адрес воинской части, где те терялись. А потом то ли ревизия случилась в ФССП, то ли еще что — но офицеров нашли и «долг» им предъявили.

- Где я возьму сейчас два миллиона рублей, будучи давно на пенсии? - восклицает Яшин. - Это современно неподъемная сумма для меня. Да и не согласен я и мои товарищи с тем, что мы должны их возвращать. Причем с военных которые получили командировочные не через суд, а по рапорту, деньги обратно не требуют.

Офицеры-должники попробовали было отменить старое решение Московского окружного военного суда, но ничего из этого не вышло. Служители Фемиды стали требовать доказательства того, что офицеры были именно на миротворческих операциях, что передвигались по территории Абхазии, сведения о том, кто давал им задания и т. д. Дело оказалось настолько запутанным, что его материалы затребовал Верховный суд. В ближайшее время его изучат высшие судьи. Российские офицеры не намерены сдаваться и, если понадобится, дойти до Европейского суда. В этом случае России придется дать Страсбургу ответы на те самые вопросы о миротворческих операциях, которые не хотят озвучивать в отечественном суде.
Ева Меркачева