Жалобы на чиновников передали в психиатрическую больницу. Читинский активист судится из-за незаконной госпитализации.
Гражданский активист из Читы Николай Лиханов подал в суд на местную психиатрическую больницу, куда его принудительно поместили по заявлениям сотрудников администрации губернатора. Краевой суд уже признал незаконность его госпитализации. Чиновникам, которые добивались ее, не нравилось, что активист постоянно появлялся у них с жалобами и требованиями. В краевом МВД и в администрации Забайкальского края уверяют, что их сотрудники действовали строго по закону.
В среду Черновский районный суд Читы постановил возместить из госказны расходы, которые понес местный активист Николай Лиханов, доказывая в суде, что его незаконно поместили в краевую психиатрическую больницу им. В. Х. Кандинского. «23 мая будет рассмотрен его иск о взыскании с больницы компенсации морального вреда в размере 800 тысяч рублей»,— сообщил “Ъ” юрист правозащитной организации «Зона права» Роман Сукачев, защищающий господина Лиханова. В стационар 44-летний активист и тренер по боксу попал после заявления из краевой администрации: «Лиханов постоянно подает жалобы, а чиновников это бесит»,— считает его адвокат. Сам Николай Лиханов бороться за справедливость начал в 2010 году, когда помещение детского спортклуба «Спартак», в котором он работал, передали в ведение МВД, и клуб закрылся. С тех пор он вместе с братом проводит акции, в том числе против отмены прямых выборов мэра Читы. Братья также расследовали работу энергетических компаний ОАО «МРСК Сибири» и ПАО ТГК-14, которые через суды взыскивали с властей края долги и упущенную выгоду в миллиарды рублей. Николай Лиханов, имеющий специальность «бухучет и аудит», провел проверку и пришел к заключению, что долги могут быть фиктивными.
Заявление в МВД на активиста подала 16 февраля 2017 года начальник отдела по работе с обращениями граждан губернатора Забайкальского края Марина Кудрявцева. В жалобе говорится, что господин Лиханов «с работниками нашего отдела ведет себя нагло и агрессивно, кричит, размахивает руками, оскорбляет», и это «нарушает работу отдела». На следующий день после получения жалобы начальник отдела организации дознания УМВД Светлана Малых направила в больницу письмо с просьбой «рассмотреть вопрос о возможной госпитализации» господина Лиханова. «20 февраля ко мне домой зашли полицейские с оружием и увезли в больницу»,— сообщил “Ъ” активист. Медкомиссия указала, что он страдает «психическим расстройством», добровольно лечиться не желает, а значит, лечить его надо только в стационаре, так как иначе он «может представлять опасность для себя и окружающих». На заседании в Черновском райсуде по ходатайству больницы о госпитализации были оглашены заявления от других чиновников. Они просили главврача больницы госпитализировать гражданина, так как он высказывает «лживые оскорбления», «требует личные данные», «навязывает свою точку зрения». Ведущий консультант краевого министерства спорта Александр Мкртычан даже заявил, что посетитель «открыто заявляет о расправе». Сам активист говорит, что не знаком с авторами заявлений. Суд удовлетворил ходатайство, но отметил, что лечение можно начинать только после обжалований.
«Согласно ст. 29 ФЗ “О психиатрической помощи”, есть три основания для недобровольной госпитализации: если человек опасен для себя или для окружающих, если он не в состоянии себя обслуживать и если заболевание наносит серьезный вред его здоровью»,— сказала “Ъ” глава Центра поддержки гражданских инициатив Марина Савватеева. По ее словам, ни одного из этих оснований врачи не привели. Она обжаловала решение суда, аналогичную жалобу подала краевая прокуратура. В итоге Забайкальский краевой суд отменил решение о госпитализации, указав, что врачи не предоставили подтверждения необходимости госпитализации. Суд подчеркнул, что само по себе частое посещение администрации и высказывание недовольства не говорят об «опасности» гражданина. Всего Николай Лиханов провел в больнице 23 дня.
Главный врач больницы не ответила на запрос “Ъ”. В краевом УМВД не считают, что Светлана Малых, передавшая заявление чиновника в больницу, превысила свои полномочия: «Проверка действий сотрудника полиции не проводилась. Он действовал в рамках закона “О полиции”»,— сообщила “Ъ” начальник отдела информации и общественных связей краевого УМВД Лариса Иванова. В управлении пресс-службы администрации губернатора края на вопрос “Ъ”, получали ли чиновники указание написать заявления, пояснили, что каждый заявитель лично принял решение составить жалобу, так как они «на протяжении нескольких лет подвергались оскорблениям, проявлениям агрессии» со стороны Николая Лиханова и его брата. «Все заявления гражданина Лиханова были рассмотрены, сроки подготовки ответа заявителю соблюдаются»,— сообщили также в администрации.
Петербургские медики обвинили митингующих в том, что не успели к умирающей женщине
Оцепление, выстроенное за несколько минут до вызова скорой. Фото Сергея Ермохина для РБК
7 октября во время акции протеста в поддержку Алексея Навального в центре Петербурга умерла женщина, которой вызвали скорую помощь. Об этом сообщили в городском управлении Следственного комитета. СК возбудил уголовное дело по признакам преступления по части 1 статьи 109 УК РФ (причинение смерти по неосторожности).
Вечером 7 октября 55-летняя жительница почувствовала себя плохо в доме на Колокольной улице: ей в горло попал инородный предмет. По данным издания, карета скорой помощи отправилась на вызов от Мариинской больницы в 18:48 и за две минуты добралась до угла Невского и Литейного проспектов.
Медики заявили, что затем столкнулись с пешеходным затором, из-за чего дорога до умирающей женщины заняла 16 минут. Когда врачи приехали на месте находилась экстренно вызванная запасная бригада, прибывшая раньше. Она уже фиксировала смерть женщины.
«Интерфакс» сообщил, что для расчистки проезда скорой подключили сотрудников ДПС, однако «Фонтанке» в городском управлении ГИБДД заявили, что такой информацией не владеют.
После этого Следственный комитет Санкт-Петербурга в срочном порядке возбудил уголовное дело по части 1 статьи 109 УК РФ (причинение смерти по неосторожности). Ведомство сообщило, что в ночь на 8 октября проводятся следственные действия и оперативно-розыскные мероприятия для выяснения обстоятельств произошедшего.
Фельдшер Наталья Богданова из бригады скорой помощи, не успевшей спасти умирающую женщину, в интервью телеканалу «Санкт-Петербург» не упоминала в качестве причины митинг в центре города. Женщина пояснила, что медики столкнулись с «плотным движением на Невском» и доложили об этом диспетчеру.
Мариинская больница находится на Литейном проспекте, 56. Как отметила «Фонтанка», дорога от неё была свободна, как в указанное врачами время, так и позже: митингующие не дошли до этого участка проспекта из-за оцепления, организованного ОМОНом и полицией. Для наглядности, журналисты сделали карту с пометками.
По данным корреспондентов TJ, в 18:48 активисты двигались по улице Пестеля, а затем свернули на улицу Короленко и шли по улице Восстания в сторону одноимённой площади. Литейный проспект при этом был свободен для автомобильного движения, но на некоторых перекрёстках работали сотрудники ГИБДД, которые вручную регулировали движение пешеходов и машин. Умирающая женщина находилась рядом с метро «Достоевская», но в ту сторону толпа не двигалась.
«Фонтанка» также отметила, что оцепление было выставлено сотрудниками правоохранительных органов в 18.42, за несколько минут до вызова скорой на Колокольную улицу. В течение получаса через оцепление никого не пропускали, но машины могли проезжать.
Петербургские журналисты, участвовавшие в митинге, придерживаются аналогичной позиции. Например, автор «Эха Москвы» Арсений Веснин считает версию медиков «маловероятной».
Независимый фотокорреспондент Давид Френкель написал на своей странице в Фейсбуке, что митингующие были заблокированы за несколько сотен метров до места, откуда выезжает скорая помощь и добавил фотографию, на которой видно оцепление ОМОНа.
Журналист «РБК» Андрей Захаров также заявил, что митингующие не могли помешать скорой помощи, потому что ей нужно было ехать в другую сторону, куда протест так и не дошёл.
7 октября в 26 городах России прошли акции протеста в поддержку политика Алексея Навального. Были задержаны около 270 человек, 66 из которых — в Санкт-Петербурге, который был выбран центральным городом протеста. В Петербурге митинг прошёл в формате шествия от Марсова поля сначала к площади Восстания, а затем к Дворцовой площади. По разным оценкам в акции приняли участие около 2 тысяч человек, а до площади Восстания добрались около пятисот. Протест начался в 18.00 и закончился в ночь на 8 октября. Полицейские и ОМОН покинули места скопления активистов в 21.30 и после этого им не мешали.
Таймырский пенсионер, недовольный чиновниками, сжег администрацию города Дудинка. В огне погибли трое, еще восемь человек пострадали. Подозреваемый уже 30 лет проживал вместе с семьей в служебном жилье, представлявшем собой переделанную из части коридора комнатку. Пожилой таймырец ждал от чиновников решения проблемы с квартирой.
Днем в среду в городе Дудинка Красноярского края загорелось четырехэтажное здание городской и районной администрации. Черный дым валил из нескольких окон на разных этажах. Приехавшие сотрудники МЧС тут же развернули автолестницы, чтобы эвакуировать людей, которые оказались заблокированными в кабинетах. Остальные спасались через эвакуационные выходы.
Очевидцы писали в соцсетях, что люди выпрыгивали из окон, спасаясь от едкого дыма.
Огонь охватил площадь в 200 кв. м. Справиться с пожаром удалось через два часа.
В результате ЧП погибли три человека, еще восемь пострадали.
По информации СМИ, среди погибших — замначальника отдела финансового планирования администрации Таймыра Андрей Сенин, сотрудница управления экономики округа, мать двоих детей Светлана Климентьева, а также неизвестный, вероятно, работавший плотником.
На место ЧС приехали все наряды полиции, следственно-оперативная группа. «В данный момент весь личный состав поднят по тревоге», — сообщили в ОМВД по Таймырскому району.
Подозреваемого вычислили быстро — им оказался 63-летний местный житель. В отделе полиции он рассказал о своих мотивах сотрудникам правоохранительных органов. «Причиной, толкнувшей его на преступление, послужило несогласие по вопросу жилищного спора», — сообщили в полиции.

В СК по Красноярскому краю рассказали подробности. Таймырский пенсионер не раз появлялся в кабинетах дудинковских чиновников с просьбой о выделении ему жилья. «Со слов сотрудников администрации, ему предлагались варианты, но это его не устраивало», — сообщили в СК. Днем в среду он снова появился в здании мэрии.
«Пенсионер разлил в фойе принесенный с собой бензин и поджег здание. Пожар распространился на четырех этажах», — добавили в ведомстве.
Возбуждено уголовное дело по факту гибели людей по п. «а, е» ч. 2 ст. 105 УК РФ (убийство двух и более лиц, совершенное общеопасным способом).
Губернатор Красноярского края Виктор Толоконский дал поручение оказать помощь семьям погибших и пострадавших, сообщили в управлении пресс-службы правительства региона.
Местные журналисты указали, что пенсионер хорошо известен в регионе, и назвали его фамилию — Николай Каржовых. На сайтах местного суда есть несколько гражданских дел, из которых становится ясна суть спора.
С 1983 года мужчина вместе с семьей жил в небольшой квартире, которую из-за нехватки жилого фонда создали из части коридора.
Световой холл был перегорожен и переоборудован в комнату размером 34,27 кв. м. Это помещение было предоставлено Каржовых как служебная квартира. Мужчина пытался оформить договор социального найма, но ему отказали, указав, что это все-таки часть коридора. В 2005 году дом был передан в муниципальную собственность, и маленькая комната с четырьмя людьми — пенсионером, его дочерью и двумя внучками — была признана нежилой. При этом соседи по аналогичной комнатушке сверху постоянно их затапливали. «В результате чего в квартире очень сыро, присутствуют неприятные запахи, на потолке — постоянные потеки, на стенах отслаиваются обои. Также в санузле квартиры отсутствует система вентиляции, в настоящее время нет унитаза, что является нарушением действующих правил и норм», — говорится в решении Дудинского районного суда за 2012 год. В администрации указывали, что семья пенсионера не стоит на учете в качестве нуждающихся в жилье.
Чиновники предложили Николаю Каржовых двухкомнатную квартиру общей площадью 41,5 кв. м.
Однако пенсионер просил выделить ему две однокомнатные квартиры: одну — себе, другую — семье дочери, а сама женщина просила двухкомнатную квартиру, указывая, что с ней живет муж, который, правда, не был прописан в комнатке-коридоре.
В 2012 году администрация города подала на Каржовых в суд, пытаясь выселить его семью в предоставляемую квартиру, чтобы затем снести перегородки в коридоре. Тогда суд встал на сторону чиновников.
А уже через год Николай Каржовых вновь предстал перед судом по обвинению в хулиганстве. Он бил стекла в кабинете прокурора Таймырского района.
Судье пенсионер заявил, что «прокуратура покрывает беззаконие» и «в ответ на беззаконие органов власти он будет отвечать своим беззаконием».
Задержаны, избиты и убиты по ошибке. Что бывает, когда полицейские принимают случайного человека за злоумышленника
Погоня, избиения, смерть и другие последствия встречи с рассеянными и невнимательными оперативниками — Никита Сологуб рассказывает о нескольких случаях «мнимого задержания», которые объединяет одно: безнаказанность полицейских.
19 января 2016 года житель Красноярска Максим Кудинов забрал из детского сада своего четырехлетнего сына. Они поехали кататься на горку. Около половины шестого мужчина сел за руль, а мальчик в ярко-голубой куртке — в желтое детское кресло на переднем пассажирском месте. По пути Максиму захотелось в туалет, и он остановился в безлюдном месте у гаражей рядом с больничным корпусом.
Оставив машину с ребенком под светом фонаря и с включенными фарами, мужчина отошел к гаражу, секунд через десять вернулся обратно, неторопливо отряхнул с обуви снег, сел за руль, выполнил разворот и начал выезжать с больничных задворков. В этот момент из темноты у того места, где он справлял нужду, выскочили двое крепких мужчин. Оба что-то кричали. Максим не слышал — окна автомобиля были закрыты. В свете фар он увидел в руках у одного из незнакомцев пистолет; в следующую секунду тот бросился на машину.
Испуганный отец выжал педаль газа, отъехал на 50 метров — до основной дороги — стал набирать 112 и увидел в зеркале заднего вида, что двое преследователей бегут за ним. Через несколько минут Максим подъехал к ближайшему людному, хорошо освещенному месту — клубу «Багира» — и остановился. Когда Кудинова наконец соединили с дежурным, путь ему преградил незнакомый автомобиль, из которого выскочил один из вооруженных мужчин.
«Кричу в трубку: "Вот они опять здесь появились!". Включаю заднюю, отскакиваю в сторону, в этот момент он на меня замахивается, пытается разбить рукояткой стекло водительское — видимо, чтобы меня достать — но, так как я задом отъезжаю, поскальзывается и падает. Тогда я пытаюсь поехать и слышу выстрелы. Я смотрю, он мне как-то в сторону колеса переднего рукой: раз хлопок, два хлопок, потом мимо него проезжаю, он мне еще и в заднее стрельнул. Кричу дежурному: "Они стреляют, я слышу выстрелы!"», — вспоминает он.
После этого нападавшие запрыгнули в свой автомобиль и стали преследовать Максима, но пропустили несколько машин на светофоре. В образовавшемся заторе один из них вновь выскочил на дорогу и с пистолетом в руках попытался догнать Кудинова бегом, но тому повезло — загорелся зеленый свет. В панике Максим еще долго колесил по Красноярску, делал бессмысленные повороты и опасные маневры по встречной, пока не наткнулся на экипаж ГИБДД. Его сотрудники, не увидев рядом никаких вооруженных людей, лишь посмеялись над перепуганным водителем. Дежурный посоветовал обратиться с заявлением в ОВД Октябрьского района и прислал экипаж ППС. Отвезти ребенка домой полицейские не разрешили, пообещав, что оформление бумаги займет от силы несколько минут.
К ужасу Максима вскоре в отделении появились и два крепких молодых человека, которые напали на него возле больницы и преследовали по всему городу. Они оказались оперативниками управления по контролю за оборотом наркотиков ГУ МВД по Красноярскому краю.
Закладки, учебники и березовый сок
Оперативники объяснили, что произошла ошибка: рядом с гаражом должен был появиться закладчик наркотиков, внешность которого полицейским была неизвестна. Извиняться за случившееся они не собирались. «Началось: "Ты не прав, ты че творил…". Я тоже говорю: "Да это вы не правы, удостоверение не показали, пистолетом размахивали, форму не надели. Я ребенка спасал, уходил от преследования бандитов, я откуда знал, что вы полицейские! Давайте домой отпускайте, раз я ни в чем не виноват!"», — вспоминает Максим.
Однако за беседой с оперативниками последовал личный досмотр, обыск автомобиля, изъятие ноутбука и флешки с видеорегистратора, опрос с одним следователем, потом с другим, а затем — с третьим. Около половины десятого полицейские позволили Кудинову позвонить, чтобы кто-то отвез к матери уставшего и голодного ребенка. Когда мальчика забрал друг семьи, его отца повезли в диспансер на сдачу анализов, а затем — в управление по контролю за оборотом наркотиков, в котором служили напавшие на него оперативники. Там Максиму пришлось еще час ждать, пока следователь найдет ключ от кабинета, а затем еще несколько часов давать объяснения.
По словам мужчины, следователь недвусмысленно намекала, что исход этой беседы зависит от его поведения: фигурантом уголовного дела может стать он сам — например по статье 318 УК (применение насилия в отношении представителя власти). На вопрос, как оперативники могли заподозрить, что мужчина приехал делать закладку с ребенком в детском кресле , полицейские отвечали: «Да они и не на такое способны!». В четыре часа ночи Кудинова привезли домой: как оказалось, для проведения обыска. «Разбудили всех соседей на площадке, опозорили меня перед ними: «В этой квартире могут находиться наркотики, нам надо, чтобы вы были свидетелями». Они спрашивают: "С чего вы взяли? Там что, наркоманы живут?" — "Возможно!". Квартиру особо не смотрели, дети спали уже в комнатах, поэтому они так, для вида шкафчики пооткрывали. Я бы их и на порог не пустил, но они меня уже просто изморили», — говорит Кудинов.
9 февраля Максиму вернули ноутбук и флеш-карту из видеорегистратора. Все хранившиеся на ней файлы, в том числе, запись с моментом нападения оперативников, были удалены, а поверх них записаны новые — из-за этого Кудинову не удалось восстановить содержимое даже с помощью специальных программ. Максим ожидал дальнейшего давления со стороны полиции, но этого не произошло. Теперь заявление в Следственный комитет напишет он сам. «Я не хочу, чтобы это замялось. Пусть они на моем примере для себя урок вынесут. Понятно, что их заставили рапорт написать, понятно, что начальство прикрыло, но я бы хотел разворошить это гнездо осиное. Чтобы всем досталось, чтобы они в следующий раз хотя бы показывали удостоверение, когда на человека накидываются ни в чем не повинного!» — возмущается он.
Случившееся с Кудиновым — не редкость. В уголовном праве даже есть специальное понятие — «мнимое задержание». По определению исследователя Ольги Кондрашовой — это «причинение вреда, совершенное при неверной оценке действий задерживаемого, ошибочно принятых за общественно опасное посягательство, либо его личности, ошибочно принятой за лицо, совершившее такое посягательство».
Если верить учебнику для вузов «Уголовное право России» под редакцией Жалинского, у заявления Кудинова шансов нет: «В случаях, когда лицо, осуществляющее задержание, не только не сознает, но, исходя из конкретных обстоятельств дела, не должно и не может сознавать ошибочности своего представления относительно личности потерпевшего и оснований задержания, уголовная ответственность вследствие отсутствия вины исключается. Налицо случай (казус), невиновное причинение вреда». Таким образом, для того, чтобы заявлению Максима не было дано хода, оперативникам будет достаточно доказать, что при задержании они действовали в соответствии с законом «О полиции» и согласно должностным инструкциям: представились сотрудниками правоохранительных органов, показывали удостоверения и пользовались оружием соразмерно ситуации.
Сделать это в отсутствие подтверждающей версию Кудинова записи с видеорегистратора будет нетрудно. В том же учебнике в пример приводится история, герои которой, на взгляд авторов, не должны понести наказания. В одном из городов Карелии из зала суда сбегает Ц., совершивший тяжкое преступление. Поднятые по тревоге сотрудники РОВД перекрывают город; милиционеры Б. и Р., патрулировавшие выезд из города, видят на опушке леса человека, по приметам похожего на Ц. Они выскакивают из автомашины и направляются к нему, но тот убегает. Милиционеры, один из которых в форме, преследуют его, неоднократно предлагают остановиться, делают несколько предупредительных выстрелов. Но мужчина продолжает убегать. Когда становится ясно, что беглец может скрыться, милиционеры делают по одному прицельному выстрелу. Неизвестный падает, его задерживают. Им оказывается не убежавший из суда Ц., а некто С., который «собирал в лесу березовый сок и испугался за это ответственности». В результате его здоровью был причинен вред средней тяжести. «На наш взгляд, исходя из обстановки задержания, [милиционеры] не могли сознавать ошибочности своего представления относительно личности задерживаемого и не должны нести ответственность», — пишут авторы учебника.
Самбо на брусчатке
В реальности оперативники чаще проводят задержания без формы — закон этого не запрещает. В начале января 2014 года на казанском проспекте Победы был обнаружен труп местного жителя Марата Сагаутдинова. Через неделю следователи объявили в розыск подозреваемого в убийстве — 55-летнего Анкара Ахметзянова. 16 августа оперативнику Эльмиру Намазову позвонил начальник, который попросил взять с собой наручники и вместе с напарником Азотом Абдуллиным приехать к дому, в одном из квартир которого проживал подозреваемый.
Квартира Ахметзянова была на первом этаже, на окнах стояли металлические решетки, а внутри, помимо мужчины, могли находиться его жена и сын, поэтому оперативники зашли в щитовую, отключили свет и поднялись на второй этаж — ждать, пока подозреваемый выйдет на лестничную клетку, чтобы разобраться со щитком. Спустя какое-то время 21-летнему предпринимателю Рафаэлю Сафину позвонил его близкий друг и попросил помочь его тете, в квартире которой почему-то отключилось электричество. Приехав, молодой человек через окно взял у женщины ключи, открыл ими дверь подъезда и зашел внутрь. «Захожу, поднимаюсь на пролет, в это время тетя друга открывает мне дверь. Я иду к щитку, тут сверху выпрыгивают два молодых человека с оружием в руках, в свитерах обычных, кричат: "Стоять!". Я поступил, на мой взгляд, как любой нормальный человек — развернулся и побежал от них из подъезда по улице. Сзади были слышны выстрелы, непонятно, в воздух или прицельно по мне. Через пару минут я понял, что это бессмысленно, лег на землю практически, бросил на землю ключи и очки, которые у меня были в руке. Надели наручники, они стали бить ногами в голову, хотя я никакого сопротивления не оказывал. Спрашиваю: "Да вы кто такие?". А один наступает мне на голову» — вспоминает Сафин.
После этого оперативники завели молодого человека во двор и поставили на колени в ожидании служебного автомобиля. В отделении следователь взял с него объяснение, посмотрел мобильный телефон и якобы вызвал скорую помощь, которую Сафин, впрочем, не дождался. Добираться в приемное отделение ему пришлось самому. Врачи зафиксировали кровоподтек век правого глаза, лобной области справа, грудной клетки слева и ссадину правой коленной области. Пострадавший написал заявление в прокуратуру, которая передала материалы во второй отдел по расследованию особо важных дел СК Татарстана. Спустя полгода следователь возбудил в отношении Абдуллина и Намазова дело по пункту «а» части 3 статьи 286 УК (превышение должностных полномочий с применением насилия), а дальше, вспоминает Сафин, началась «ведомственная чехарда»: сначала зампрокурора Татарстана отменил постановление о возбуждении дела, затем его распоряжение, в свою очередь, отменил заместитель генпрокурора Виктор Гринь; в результате дело вернулось в тот же второй отдел СК Татарстана.
За 21 месяц расследования этого дела было проведено пять экспертиз повреждений, полученных Сафиным. Две из них подтвердили версию потерпевшего, а остальные — версию оперативников. По их словам, выбежав за Сафиным на улицу, они неоднократно кричали: «Стоять, полиция! Будем стрелять!», но молодой человек только ускорял бег, поэтому они и произвели несколько выстрелов в воздух, после чего он лег на землю. «[В руке у него был] предмет, похожий на оружие. В этот момент мужчина повернулся в его сторону, [Намазов] воспринял эту ситуацию как реальную угрозу, тем более на тот момент они думали, что задерживают опасного преступника. После чего он подбежал к мужчине и двумя резкими движениями ноги попытался выбить и вышвырнуть из руки предмет, похожий на оружие», — говорилось в протоколе первого допроса оперативника Намазова. В ходе второго он вспомнил, что Сафин лег на землю не самостоятельно, а из-за примененного коллегой приема самбо «загиб руки за спину». Повреждения на лице пострадавшего полицейский объяснил тем, что тот упал лицом на брусчатку.
В результате следователь решил, что из экспертных заключений «невозможно сделать однозначный вывод о наличии в действиях Абдуллина и Намазова умышленных противоправных действий в отношении Сафина». Не смутила его и видеозапись с камеры наружного наблюдения, зафиксировавшая момент задержания. На ней видно, как Сафин пытается убежать, затем останавливается, поднимает руки вверх и бросает на землю предметы, находящиеся у него в руках, после чего ложится на асфальт, а подбежавшие оперативники наносят ему ногами несколько ударов в голову. Следователь же описал происходящее так: «Намазов делает два движения правой ногой в сторону Сафина с левой стороны относительно последнего, куда именно попали указанные движения ногой, на видеозаписи не видно».
«Установлено, что существенного вреда здоровью Сафина сотрудники полиции при задержании не причинили. Кроме того, сотрудниками полиции Сафину была вызвана скорая помощь, однако от медицинской помощи последний отказался. […] Тем самым превышение мер, необходимых для задержания предполагаемого преступника, сотрудниками полиции Абдуллиным и Намазовым, допущено не было. Их действиями какой-либо чрезмерный вред, не вызванный обстановкой, задержанному не причинен», — заключил он и закрыл дело.
Нехорошие соседи
Доследственная проверка по факту мнимого задержания не всегда заканчивается для полицейских закрытием уголовного дела. «Случается и такое, когда одна следственно-судебная практика (в данном случае — привычное отсутствие уголовного наказания для оперативников) наталкивается на другую, выглядящую справедливо: если есть труп, значит, кто-то должен ответить в уголовном порядке, потому что это слишком запредельные последствия, тяжесть их слишком большая. Потому что сразу возникает вопрос: можно ли было обойтись без применения оружия, и оправдано ли вообще применение огнестрельного оружия по умолчанию, ведь у нас на вооружении стоит и другое оружие, которое реже ведет к летальному исходу», — рассуждает глава международной правозащитной группы «Агора» Павел Чиков.
В 2007 году к такому «столкновению практик» привел случайный визит 32-летнего жителя Казани Радика Рамазанова к своему тестю Владимиру Алексееву. Обе семьи проживали на одной лестничной клетке 13-го этажа: Радик, его жена Инна и две дочери — в квартире 83, Владимир Александрович и его жена Луиза Набеевна — напротив, в квартире 87. Перед входной дверью Алексеева находился тамбур, в котором пенсионер хранил овощи и инструменты и даже поставил кресло для отдыха. Родственники заходили друг к другу практически каждый день, часто даже не закрывая двери. Молодых людей, снимавших квартиру 86, они видели редко — те были необщительны и почти не выходили из дома.
29 января Рамазанов был дома один: жена уехала в Чебоксары на курсы повышения квалификации, поэтому Радику пришлось отпроситься с работы, чтобы посидеть с полуторагодовалым ребенком. Около пяти часов вечера он заглянул к тестю. Покурив на лестничной площадке, мужчины, не закрывая за собой дверь, зашли к Алексееву — Рамазанов хотел одолжить у него инструменты для ремонта раковины. Пройдя в комнату, он взял сверло, а затем вернулся в прихожую за гаечным ключом. Рамазанов присел на корточки — спиной к прикрытой двери в квартиру — и стал искать инструмент, а Алексеев отправился на кухню, чтобы показать зятю понравившуюся ему консервированную рыбу, которую недавно купил в магазине. В это время в тамбур вбежали двое мужчин крепкого телосложения в гражданской одежде. В их руках были пистолеты.
«Они сразу набросились на Радика, находившегося на корточках. — вспоминал на допросе его тесть. — Радик привстал, вырвался и побежал в зал. [В следующую секунду] произошло два выстрела […] Я спросил у них: "Кто вы такие, за что стреляете?". Они ничего не ответили. Когда были выстрелы, я увидел, как Рамазанов присел, скорчился и повалился. Я стал спрашивать: "Кто вы такие? За что это?". После этого [они] стали наносить удары ногами Рамазанову в область спины, по бокам, затем они оба наступили ногами на его шею. Рамазанов стонал. После этого самый высокий их них подошел и сказал: "На пол!". Я подчинился и лег в прихожей. В это время высокий мужчина показал удостоверение сотрудника милиции».
Рамазанов стал кричать: «Звоните 02». Как утверждает Алексеев, оказывать ему помощь полицейские не стали, но позвонили в скорую. Когда в квартиру вошла Луиза Набеевна, у нее началась истерика; видя это, один из оперативников оборвал провода стационарного домашнего телефона. Вскоре появился медик.
— Ты чего лежишь? — спросил он распластавшегося на полу коридора Алексеева.
— Положили.
— Ну и правильно.
Первым делом он обработал рану одного из оперативников, которая, по мнению Алексеева, была незначительной. Рамазанов же истекал кровью. В машине «скорой помощи», приехавшей за ним спустя несколько минут, якобы не оказалось медицинского оборудования. Еще через несколько минут приехала вторая, но Рамазанов скончался вскоре после того, как его погрузили в автомобиль.
Обвиняемые-свидетели и выездной суд
Уголовное дело по факту убийства Рамазанова было в тот же день возбуждено прокуратурой Кировского района Казани по части 1 статьи 105 УК (убийство). В дальнейшем его передали следственной группе прокуратуры Татарстана, а к обвинениям добавились пункты «а», «б», «в» части 3 статьи 286 УК (превышение должностных полномочий с применением насилия и оружия) и часть 3 статьи 139 УК (незаконное проникновение в жилище).
Алексеева неоднократно допрашивали — он последовательно излагал свою версию и подтвердил показания на месте происшествия. Ворвавшимися в квартиру людьми оказались 32-летний оперативник отделения оперативного внедрения и разработок оперативно-разыскной части №4 Татарстана Алексей Дукс и его 23-летний коллега Руслан Тазиев, а необщительные соседи из квартиры № 86 — наркодилерами, организовавшими там цех по расфасовке гашиша.
Первоначально оперативники проходили по делу свидетелями. На допросе они рассказали, что в тот день прибыли по указанному адресу по распоряжению начальника. По словам Тазиева, наблюдая за лестничной клеткой, он увидел, как в тамбур зашел неизвестный мужчина.
«Они зашли туда и увидели, что дверь в квартиру [Алексеева] приоткрыта. Оттуда навстречу ему вышли двое мужчин с молотками. Он и Дукс отошли назад и представились им сотрудниками милиции, на это молодой мужчина стал их оскорблять и сделал шаг вперед. Они оголили свои пистолеты и потребовали положить молотки. На это Рамазанов замахнулся молотком, целясь в его голову, — так показания Тазиева пересказаны в обвинительном заключении. — Он увернулся от удара, и рукояткой молотка произошел скользящий удар по его правой руке. У него из рук выпал пистолет и повис на шнурке. Рамазанов откинул молоток в сторону и схватил пистолет за рукоятку. Он, в свою очередь, схватил его за затворную раму, произошло досылание патрона в патронник. Рамазанов нажал на курок и произошел выстрел, в результате Дукс был ранен. Они продолжили бороться за пистолет, и в это время произошел второй выстрел, в результате которого был ранен Рамазанов».
В ходе дополнительного допроса — спустя неделю — Тазиев вспомнил, что несколько раз ударил Рамазанова, хотя тот не бил его в ответ. В свою очередь, Дукс уточнил, что выстрелил в Рамазанова, поскольку тот продолжал наваливаться на Тазиева, упавшего на пол. «Он хотел выстрелить ему в бедро, но так как тот двигался, выстрел пришелся ему в поясницу. Раненного мужчину они занесли в квартиру, оказали медицинскую помощь, вызвали 03», — говорится в обвинительном заключении. Позже оперативник уточнил, что не видел молотка в руке Алексеева.
Во время следствия, которое продлилось шесть месяцев, оба полицейских находились под подпиской о невыезде. По итогам комплексной судебно-баллистической экспертизы места происшествия и судебно-медицинской экспертизы тела погибшего следователь пришел к выводу о том, что ее выводы сообразны показаниям Алексеева: оперативники не представились, поэтому Рамазанов оттолкнул их, из-за чего пистолет Тазиева, снятый с предохранителя, выстрелил. Пуля попала в Дукса. Тот, в свою очередь, увидел, как Рамазанов пытается убежать вглубь квартиры и «с целью умышленного причинения смерти произвел выстрел в область жизненно важных органов — грудной клетки», а затем вместе с коллегой нанес упавшему мужчине не менее семи ударов ногами по различным частям. Однако суд посчитал иначе.
Еще в самом начале процесса в Кировском районном суде Казани судья Морозов согласился с защитой оперативников во мнении о том, что протоколы их допросов являются недопустимым доказательствами, поскольку в них полицейские были оформлены как свидетели, а не обвиняемые, и не могли обеспечить себе надлежащую защиту. Следующим ударом по позиции потерпевшей стороны стало удовлетворение ходатайства о проведении повторной ситуационной экспертизы по просьбе адвокатов Дукса и Тазиева.
«Произошла не очень распространенная вещь — участие суда в экспертизе, то есть выездное заседание. Эксперимент проводился на месте, в квартире, был назначен выход суда на место происшествия. То есть суд в полном объеме, с секретарем выехал туда, на место происшествия, и с участием экспертов на месте, с участием понятых, статистов, которые изображали участников, он еще раз проводил следственный эксперимент, результаты которого были положены в обоснование ситуационной экспертизы. Эксперт сказал, что те показания, которые давались обвиняемыми, являются истинными, то есть события происходили сообразно их показаниям», — вспоминает юрист Казанского правозащитного центра Игорь Шолохов, представлявший интересы потерпевшей стороны.
Именно эта экспертиза стала для судьи Морозова решающим доказательством. «[…] протоколы осмотра места происшествия, изъятия и осмотра вещественных доказательств, заключения экспертов не указывают на причастность подсудимых к инкриминируемых им деяниям, а лишь подтверждают доводы подсудимых, изложенные ими в судебном заседании. [Основываясь на заключении выездной экспертизы], суд приходит к выводу, что выстрел из пистолета Тазиева произошел в процессе борьбы за его завладение с нападавшим на Тазиева Рамазановым, пытавшимся отобрать оружие. В сложившейся обстановке Дукс, будучи ранен, действия Рамазанова, в физическом отношении значительно превосходившего Тазиева, должен был оценивать как нападение на сотрудника милиции с завладением его оружием, с причинением вреда здоровью и с непосредственной угрозой жизни», — постановил Морозов. В результате 30 апреля 2009 года оба оперативника были оправданы по всем статьям обвинения.
Апелляционная инстанция оставила приговор без изменения. В кассации его обжаловали и представитель потерпевших, и прокуратура. «К окончанию процесса судебное заседание прошло с множественными противоречиями, которые невозможно было устранить в ходе судебного заседания и в связи с этим государственным обвинителем было заявлено ходатайство о назначении еще одной повторной экспертизы в Российском федеральном центре судебной экспертизы в Москве с постановкой тех же вопросов, а также дополнительных, которые принципиально влияют на расположение Дукса и Рамазанова на месте происшествия в момент выстрелов. Однако суд посчитал, что оснований для назначения повторной экспертизы не имеется, и в удовлетворении ходатайства государственного обвинителя отказал», — указал зампрокурора Кировского района Казани Япаров и потребовал отправить дело на новое рассмотрение. Однако не обратил внимания на жалобы и Верховный суд республики.
Вскоре после вынесения приговора решение суда прокомментировал зампрокурора Татарстана Фарид Загидуллин. «Мы считаем, на суд было оказано постороннее влияние. Доказательств у нас нет, но есть информация. И мотивы понятны: престиж министерства, чтобы не упасть на уровне других субъектов. Но в итоге-то что мы имеем? Лес рубят — щепки летят? Задерживали настоящего преступника, а убили семьянина, который раковину чинил?», — сетовал он в разговоре с «Комсомольской правдой». «Дукса оправдали потому, что тогда менты были всесильные в Татарстане, и они просто договорились», — развивает его мысль правозащитник Чиков.
Добросовестное заблуждение
Защитники Рамазанова и Сафина уже прошли все инстанции российского судопроизводства — жалоба первого уже три года как коммуницирована ЕСПЧ , жалоба второго вскоре будет направлена в Европейский суд. В случае, если Страсбург признает за Россией нарушение прав потерпевших, это может послужить основанием для пересмотра дел с формулировкой «ввиду вновь открывшихся обстоятельств». Но и Рафаэль Сафин, и вдова Рамазанова Инна признают, что в случае с мнимыми задержаниями потерпевшим проще забыть о пережитом, чем продолжать бороться с системой.
Даже если вина полицейских не будет установлена в суде, пострадавшие могут расчитывать на реабилитацию, в рамках которой они должны будут получить извинения от имени государства в лице прокурора и потребовать возмещение вреда, отмечает глава «Агоры». «Грубо говоря, государство за это платит — за ошибку, которую совершил ее представитель — полицейский. Но если будет установлено, что властные полномочия были превышены, то речь должна будет идти об уголовной ответственности — и не имеет значения, причастно ли было пострадавшее лицо к совершению преступления или нет, — объясняет правозащитник. — У полицейского есть право на применение силы в отношении задерживаемого, но это применение силы тонко регламентировано: оно может быть только тогда, когда никакие другие действия не будут достаточны, то есть в исключительных каких-то случаях, когда никаким другим способом нельзя его задержать. И оно должно быть эффективным определенным образом — минимально достаточным. То есть в случае с Сафиным достаточно было надеть наручники, а бить по голове — не обязательно. В случае с Рамазановым не обязательно было стрелять».
Чиков уверен, что универсального противоядия от ошибок полицейских не существует. «Ошибки такого плана перманентны, — объясняет он. — Была у нас похожая ситуация — сидели в засаде двое полицейских, один в подъезде, другой на улице. Тот, который был в подъезде, ошибочно принял кого-то за подозреваемого в продаже наркотиков. Догнал его, начал лупить, а потом к нему присоединился второй, и тоже начал лупить. В итоге дело расследовалось в отношении обоих полицейских, но со второго обвинение сняли с глубокомысленной, на мой взгляд, формулировкой: "Поскольку добросовестно заблуждался относительно законности действий своего коллеги". То есть воспринимал ситуацию как процессуально правомерную. Вот если суд признает, что обвиняемый воспринимал ее именно так, то на наказание надеяться не стоит».
Жертвам наводнения в России отказали в помощи: денег нет
В городе Ирбит на Урале более трех сотен человек, пострадавших от наводнения, остались без положенной им финансовой помощи. Местные власти просто отменили и областной, и региональный закон о выплатах Наводнение в Свердловской области произошло в апреле 2016 года, когда на местных реках начался паводок. Первым муниципалитетом, где вода опасно подобралась к жилым домам, стал именно Ирбит: только за первые несколько дней талыми водами накрыло 167 подворий. В муниципалитете был введен режим ЧС, несколько десятков людей пришлось эвакуировать, а позже выяснилось, что местные власти даже не предупредили население о надвигающемся наводнении.
Но главные проблемы у жителей города начались летом, когда местные жители подсчитали убытки от паводка и начали обращаться за компенсациями. Денег не получил никто.
Евгения Бессонова строила дом с мужем на материнский капитал, хотели летом начать отделку. Но случилось наводнение, женщину сократили с работы, а у мужа мало заказов из-за кризиса. Выплаты от государства они так и не получили. Живет семья из пяти человек на двух диванах, которые три недели плавали в воде.
"40 сантиметров воды где-то было в доме, – показывает Бессонова. – Этот диван конкретно был в воде. Мы так на нем и спим. Он просох, но запах от него все еще тот".
Через дом, в кухне, а фактически, почти на улице, вместе с 6-летней дочерью живет мать-одиночка Любовь Ильиных. После потопа в досках ее дома завелся грибок. Пришлось вскрывать пол и наружные стены.
"У знакомых просим в долг, чтобы отремонтировать, – рассказывает Любовь Ильиных. – Сейчас вот еще доски будем покупать на 7 тысяч, а зарплата у меня – 12".
На соседней улице третий месяц пытается просушить после паводка свои комнаты Валентина Зацепина. В ванной ее дома до сих пор стоит вода. В детской отошли обои и пошла плесень, печка вот-вот развалится. На носу, говорит женщина, зима, а в кошельке – пусто.
Средняя зарплата пострадавших от наводнения в Ирбите – около 10 тыс. рублей. Нанесенный паводком ущерб люди измеряют сотнями. Так как жителей о паводке никто не предупредил, спасти они ничего не успели.
"Детей на загребки, и так выносили. МЧС появилось лишь на четвертый-пятый после того как у нас в домах уже была вода", – жалуются жители Ирбита.
По закону пострадавшим положены единовременные выплаты по 10 тыс. рублей на человека и 60 тысяч компенсации. Этого бы многим в Ирбите хватило на скромный ремонт. Но городские чиновники раскошеливаться не спешат. В начале мая они приняли свое постановление, где размер помощи ограничили. Теперь получить люди могут лишь 50 тысяч рублей на дом, – но только при условии предоставления чеков на утонувшие мебель и технику и с приложением результатов экспертизы, которая стоит от 7 тысяч рублей.
На таких условиях компенсацию в Ирбите не получил никто из пострадавших от паводка. Жители города жалуются, что другой помощи чиновники им не предлагали.
В администрации города обсуждать свою бухгалтерию с журналистами отказываются. Во-первых, говорят, отчитываться мы ни перед кем не должны. А во-вторых, съемочная группа Настоящего Времени приехала без приглашения и без согласования, и с "неправильной" аккредитацией - на английском языке.
Зато поведение чиновников охотно комментируют в прокуратуре города. Здесь провели проверку и установили: постановление администрации Ирбита противоречит и закону и здравому смыслу. И подали в суд на горадминистрацию.
"Независимо от того, пострадало имущество или не пострадало, если лица признаны пострадавшими от чрезвычайной ситуации, единовременные компенсации должны быть произведены, – настаивает прокурор Станислав Саноцкий. – К сожалению, на сегодняшний день, как показала проверка, в городском бюджете денежные средства на эти выплаты не предусмотрены".
Деньгами Ирбиту должна была помочь областная власть. Но там комментировать срок выплат отказались как минимум до 4 августа. А пока чиновники решают, кто будет платить, люди боятся, что из-за проволочек в системе не успеют починить свои дома к зиме.
Бывший полицейский расстрелял начальство под Казанью из-за угрозы потери бизнеса
В поселке Мирный под Казанью ветеран чеченской войны отставной майор полиции Сергей Иванов расстрелял четверых полицейских. Двое — высокопоставленные сотрудники МВД — скончались, еще двое ранены. Иванова убили сотрудники спецподразделения СОБР после отказа сдаться. Предположительно, к преступлению Иванова подтолкнуло известие о том, что его бизнес после новой реформы МВД необходимо будет свернуть.
Когда СОБР блокировал майора и предложил сдаться, в ответ раздались выстрелы и полетели противопехотные гранаты. К счастью, ни одна из гранат не взорвалась — блокированный стрелок забывал выдергивать чеку. Майор не оставил выбора СОБРу, который был вынужден открыть огонь на поражение.
К моменту ликвидации майор Иванов успел застрелить заместителя директора Учебного центра специальной боевой физической подготовки и спорта МВД Татарстана Фарида Шакирзянова и подполковника полиции Раиля Садретдинова. Еще двое получили ранения: Рамиль Нурутдинов и Рамиль Хуснимарданов.
Руководитель пресс-службы МВД Татарстана полковник Ирина Нежельская сообщила «Новой газете», что Сергей Иванов был уволен из органов МВД в ноябре прошлого года. Нам же удалось выяснить, что еще до увольнения со службы майор начал заниматься бизнесом: арендовал на базе МВД тир, открыл там же оружейный магазин. Правда, заниматься бизнесом официально он не мог, поэтому формально коммерческое предприятие было оформлено на его 23-летнего сына.
Вопрос о том, как можно было передать в аренду огромный профессиональный 300-метровый тир, где чуть ли не ежедневно тренировались бойцы спецподразделений МВД Татарстана — остается окрытым.
Пока учебный центр МВД Татарстана входил в структуру полиции, арендатор, по всей видимости, не доставлял хлопот руководству учебного центра. Но сейчас центр должен быть передан Национальной гвардии, и передавать объекты надо было без «довесков» в виде арендатораи собственника оружейного магазина. Когда Иванову сообщили о расторжении договора аренды, он, по всей видимости, воспринял это как попытку «отжать» его раскрученный бизнес. И, похоже, решил отомстить.
Сотрудник пресс-службы МВД Татарстана Ленар Давлетшин рассказал «Новой газете», что во время прохождения службы Сергей Иванов несколько раз выезжал в спецкомандировки в Чечню, был контужен, награжден несколькими ведомственными медалями. Нам удалось выяснить, что ранение Иванов получил в ноябре 2001 года во время боя в поселке Белоречье Гудермесского района Чечни. В этот день погибли трое сотрудников МВД, еще девять получили ранение. Из погибших двое были — из Татарстана, среди раненных — пятеро сослуживцев Сергея Иванова.
После трагедии, разыгравшейся на базе МВД, знавшие Иванова вспоминают, что после возвращения из Чечни, он «стал другим человеком». Был раздражительным, разговаривал довольно резко. При этом изменился и внешне: «он будто играл роль какого-то супермена». Начал носить черные кожаные куртки, никогда не снимал темных очков, ездил на черном джипе Volkswagen с тонированными стеклами… А в минувшую пятницу, возможно, произошло обострение этой военной психологической травмы.
Следственным управлением СКР по Татарстану возбуждено уголовное дело. Задержан сын Сергея Иванова, который предположительно мог знать, что отец готовится совершить преступление.
Напомним, объясняя главый смысл новейшей реформы МВД, президент Владимир Путин заявил: целью был контроль за оборотом оружия в стране. С созданием Росгвардии он весь переходит под контроль одного ведомства.
Телеведущий и генеральный директор информационного агентства «Россия сегодня» Дмитрий Киселев предпринял попытку появиться в социальных сетях — завел аккаунт в фейсбуке и инстаграме, сообщив об этом в прессе. Однако, что–то пошло не так, и через несколько часов обнаружилось, что аккаунт в фейсбуке после получения сотен оскорбительных комментариев был удален по неизвестной причине. Интересно, что следом отправился и аккаунт в инстаграме — сегодня утром пользователи устроили обструкцию в инстаграме Киселева, который успел там выложить только две фотографии своего отдыха в Крыму. Час назад и этот аккаунт был удален. Видимо, для известного пропагандона оказалось сюрпризом, что за свою работу можно получить не только Тэфи, но и полный рот хуев. Это интернет, детка.
Вчера в суде по делу БОРН ( «Боевой организации русских националистов») было очень поучительное заседание, во время которого выяснилось, как издание "Лайфньюз" всех переиграло.
Дело было так: 48-летний московский таксист Сос Хачикян, чем-то взбудораженный, пришел в салон "Евросети" и потребовал, чтобы ему выдали выигранные в лотерею 30 рублей. Стажерка замешкалась и тогда Хачикян стал повышать голос; конфликт попыталась уладить продавщица по имени Олеся, но посетитель набросился на нее с кулаками, нанес ей несколько ударов по голове и животу. Хачикяна задержала полиция (через некоторое время он был осужден за побои).
На сайте Lifenews.ru оперативно появилась заметка, рассказывавшая о том, как зверь-таксист-армянин так избил беременную русскую сотрудницу "Евросети", что у нее случился выкидыш. В этой новости приведены якобы слова Олеси, которые "Лайфньюз", видимо, просто выдумал: «О том, что я жду ребенка, я узнала три дня назад. Это была моя первая беременность».
Как рассказывала сегодня в суде сама Олеся, из-за нападения Хачикяна она действительно попала в больницу с кровотечением, но ни о беременности, ни о выкидыше речи не шло. «Когда я попала в больницу, ко мне журналисты рвались, я потом много чего вычитала», — рассказала она, уточнив, что все это не соответствовало действительности.
Сообщения о том, как таксист-армянин избил до выкидыша русскую девушку (на самом деле Олеся наполовину осетинка), разумеется, взорвали интернет, а профессиональные русские зашлись в истерике.
Вдохновившись этими сообщениями, Исаев и Баклагин решили убить этого таксиста, по формулировке следствия, «для создания в обществе позитивного мнения о деятельности БОРН». Как выглядит Хачикян, они узнали из сообщения "Лайфньюз", там же они узнали его полное имя, по которому пробили адрес на сайте nomer.org
Бакглагин дождался Соса Хачикяна у выхода из квартиры и выстрелил ему в голову из дробовика. Новость об убийстве "Лайфньюз" выпустил с таким заголовком: «В Москве убит таксист, избивший беременную. Мужчину, который настолько жестоко избил сотрудницу «Евросети», что у бедняжки случился выкидыш, нашли мертвым»
