Голые домашнее

Говорят газ бомбанул:

Дом не газифицирован...

Пруф: http://www.rosbalt.ru/moscow/2016/08/20/1542686.html

Эти свинособаки отправляются в пешее путешествие:

Сотрудница тольяттинского «АвтоВАЗагрегата» отдала сына в приют, потому что не могла прокормить

15-летняя Виктория К. и её 18-летний парень Александр Андреев обсуждали в Интернете детали предстоящего преступления.

В распоряжении LifeNews оказалась переписка, которая, предположительно, принадлежит Виктории и Александру, совершившим жестокое нападение. Судя по сообщениям, присланным LifeCorrом, несовершеннолетняя девушка и её молодой человек подробно распланировали, как расправиться с её семьей. Напасть на родных Вики они решили ночью, чтобы их жертвы не успели опомниться.

Девушка должна была открыть дверь своему парню, когда все отправятся спать. Александр собирался зарезать отца возлюбленной во сне или на выходе из уборной. Он подробно рассказывал подруге, как лучше воткнуть нож.

Но потом юноша стал сомневаться, сможет ли он справиться со взрослым мужчиной. В результате он начал уговаривать Вику убить отца самой.

Между тем Вика писала, что вначале надо убить её сестру и мать, чтобы не было криков.

Подростков удалось задержать в Рязани, туда пара отправилась после жестокой расправы. На допросе Александр утверждал, что била ножом родителей девушка. По его словам, он несколько раз ударил её отца разводным ключом, а мать — голыми руками.

Отец Виктории, получивший около 30 ножевых ранений, скончался на месте. Его супруге удалось выжить — она притворилась мёртвой. Напасть на старшую сестру подросткам не представилось возможным по независящим от них обстоятельствам, сообщили в ГСУ СК РФ по Московской области

ТП
https://vk.com/witch65

Парень ТП 
https://vk.com/id155154863

Глава семьи, потерявшей 10 детей: "Расскажу все как есть"

Михаил Дель и его жена Светлана намерены вернуть сыновей и дочерей, которых у них изъяли

Тайны усыновления, диагнозы детей, кошелек, личные отношения — вся жизнь семьи Дель из Зеленограда в одночасье стала достоянием общественности.
Из-за одного неправильного слова, одного росчерка пера налаженная жизнь приемной семьи из 15 человек рухнула в одночасье. Напомним, что 10 приемных (среди них есть и усыновленные) малышей забрали из семьи по жалобе воспитательницы на то, что у одного из мальчиков обнаружен синяк... А спустя несколько дней было принято решение восьмерых приемных детей у супругов отобрать. Основание: в семье, десять лет считавшейся счастливой и благополучной, малышей бьют, не кормят, заставляют спать на полу и пр. Чтобы понять, что стоит за такой метаморфозой, корреспондент «МК» побывала дома у Михаила и Светланы Дель.

Съемная квартира Дель сейчас находится на «осадном» положении. Всех впускать, никого не выпускать... Встречает меня на пороге квартиры подруга семьи Мария Эрмель. Она сама многодетная мать: двоих родила, семерых взяла из детского дома. Все эти дни, с 10 января, она мотается между Питером и Москвой, помогает Светлане и поддерживает ее.

— Мне уже тоже стали поступать звонки, — вздыхает Мария. — Какие-то люди, не представляясь, прямо угрожают: не замолчишь, ваша семья будет следующей.

Любой, кто зайдет в эту квартиру, сразу поймет: здесь живут дети, и детей много, так как используется буквально каждый уголок — в тесноте, да не в обиде, так всегда в больших семьях. В коридоре шведская стенка. На стенах детские рисунки, огромное количество фотографий. Везде, где можно, стоят шкафчики и тумбочки. В спальне девочек кровать-трансформер: если сложить ее, то выглядит как тумбочка, но на самом деле ящики — это выдвижные кровати.

— В опеке же написали, что девочки у них спят на полу, — комментирует Мария. — Кровать была сложена, и никто не потрудился разобраться, как все это работает.

В комнате мальчиков трехъярусная кровать и двухспальный диван. Родительская спальня уставлена игрушками. В зале просторно, большой стол, телевизор, сервант. Конечно, не мраморные полы, конечно, не идеальная чистота (а вы попробуйте ее поддерживать с таким количеством детей). Но уютно, по-домашнему.

— Вы не думайте, что у нас дети все по спальням сидят. Все комнаты, все пространство используется, — поясняет глава семьи Михаил Дель. Хотя и без слов в каждой комнате видно присутствие маленьких обитателей. — Например, с Полиной мы на кухне любим заниматься музыкой. В нашей с женой спальне Петя и Артем часто валяются на кровати и мультики смотрят. А вообще мы осенью купили дом, здесь недалеко, собирались вот туда переезжать. Для этого специально продали тот, который у нас был в Санкт-Петербурге. Так что эта квартира — наше временное жилье.

Папа долго рассказывает, кто из детей что любит, у кого какие увлечения и таланты. Мне же далеко не с первого раза удается запомнить имена всех детей.

— Записывайте, мы вам сейчас всех покажем и расскажем, — папа Миша и старшие мальчишки ставят передо мной на стол многочисленные рамочки с фотографиями. — Старшая наша дочка Даша уже выросла и живет самостоятельно в Санкт-Петербурге. 16‑летний Филипп и 15‑летний Михаил — два Дашиных родных брата. Они и 3,5‑летний Никита, единственный наш кровный ребенок, только сейчас у нас и остались. И еще Сережа — его не могли изъять, так как он уже совершеннолетний, но приходит к нам, иногда ночует. Он сейчас учится на водителя.

Сережа, с шевелюрой как у Пушкина, улыбается мне из-за компьютера. Филипп и Миша сидят на диване и испуганно смотрят на меня: с недавних пор от визитов незнакомцев они ничего хорошего не ждут. Никита вообще убежал в другую комнату.

— Ничего, скоро он к вам привыкнет и придет, — объясняет отец. — А вот те, кого забрали: Рита, 12 лет, Вика, 11 лет, Катя, 8 лет, Петя, 6 лет, Полина, 6 лет, Артем, 7 лет, Ира, 6 лет, Сережа, 6 лет, тот самый, у кого нашли синяк, Милана, 4 года, Лера, 4 года. Теперь уже, конечно, нет смысла что-то скрывать от детей, после того как чиновники все это озвучили по всем телеканалам, наплевав на тайну усыновления, на врачебную тайну, рассказав о диагнозах приемных ребятишек. Так что я тоже расскажу вам все как есть, чтобы объяснить ситуацию. Из изъятых 10 детей двое усыновленные. То есть они приравниваются к кровным. Но их тоже у нас забрали без суда и следствия. Когда жена начала возмущаться, гражданка Сысоева из местных органов опеки, не стесняясь детей, орала: «Ну вы же их не рожали!». А маленькие наши, между прочим, вообще про то, откуда они у нас, не знают. Мы хотели потом им все объяснить. Да и вообще, у нас в семье тема, кто откуда появился, не поднималась никогда, мы детей не делили.

— А мама ваша сейчас где? — спрашиваю мальчиков.

Те испуганно опускают глаза в пол и замолкают, не сразу решаясь мне рассказать, что Светлана вот уже битый час караулит своих детей у местной воскресной школы. Она где-то вызнала, что вроде бы их из приюта сегодня привезут туда на концерт.

— Она хочет их хоть глазком увидеть. Может, удастся передать, что мы их любим и не бросили! — с жаром объясняет отец.

Хватали детей без разбора, без суда и следствия

...С того черного для семьи вторника прошло уже 13 дней. Но родителям до сих пор чиновники не показали ни одного документа! Михаил все время повторяет, что такого ужаса бы не произошло, если бы он в тот день остался дома.

— У меня же мать умерла в Питере, и я уже выходил в дверь, когда вся эта делегация зашла, торопился сильно на поезд, на похороны... И мысли не было, что все так серьезно и детей куда-то там заберут. Думал, обычная проверка. Обратил только внимание, что с милицией... Я только и успел, что со всеми поздороваться, взять бутерброды из холодильника, положить их в сумку и уйти. После чего в акте досмотра от того дня появилась запись, что я «перелил коньяк в пластиковую бутылку и молча вышел за дверь». Там вообще такого понаписали! Несколько страниц вранья и клеветы.

— Да и абсурда, — добавляет Мария. — Например, что в доме из еды было два батона, 200 граммов супа и 100 граммов отварной курицы. Что они тут, с весами, что ли, ходили? Еще написали, что дети отца дядей Мишей называли. Ну и что? Разве есть для таких случаев нормативы? И вообще, он же и по статусу, и по документам приемный родитель, воспитатель. Когда Света с Мишей первенца своего, Дашу, в семью взяли, то ей 8 лет было. Потом братьев по 6 и 5 лет. Дети большие, так и повелось у них: дядя Миша.

Небольшой экскурс в прошлое. Светлана и Михаил — журналисты, познакомились в пресс-туре. Михаил старше жены на 20 лет.

— Света всегда волонтером ездила в приюты и детские дома. И меня втянула постепенно в это дело, — вспоминает Дель. — А более 13 лет назад в детском доме она увидела Дашу. Мы тогда еще не были женаты. Света сама все решила и оформила сначала гостевую опеку, а потом мы вместе уже взяли ее домой навсегда. Но у Даши были еще два брата: Филипп и Миша, она по ним очень скучала, да и неправильно это, что родные разделились. Так у нас стало трое детей. Через несколько лет Светлана занялась судьбой девочки Миланы, очень уж плохо у малышки началась жизнь... В 9 месяцев Милана весила три килограмма! Такой мы ее взяли в семью. А сейчас посмотрите на нее, — отец показывает на фото улыбающейся черноволосой девчонки. — Милане скучно со старшими, нужна была компания, взяли Леру. Потом другие дети появились. Последний, Никитка, у нас бонусом. Неожиданностью большой было для нас, что Света забеременела, ведь мы о таком и не мечтали.

Вся семья из Санкт-Петербурга. В Москву переехали два года назад — здесь лучше с работой для Михаила. Да и хотели сменить круг общения, школы, кружки, сады. Не для себя, ради детей, чтобы общественность не обсуждала, какой ребенок откуда попал в семью. Переезд дался непросто. Все-таки там, в Питере, они жили в своем доме в престижном Лисьем Мысу. А здесь — в съемной квартире на самой окраине столицы. Но все выдержали, прижились. И даже уже продали свое жилье в Санкт-Петербурге, чтобы купить тот самый дом, в который должны были все вместе переехать будущим летом...

Я долго листала семейные альбомы... Вот они все вместе в питерском доме. Вот Полина на лыжах, совсем маленькая. Вот двое ребят с бабушкой и дедушкой на море. Света с пятью детьми (больше не потянули) гостит в Италии у подруги. Новогодние фото с Дедом Морозом. Дети катаются на лошадях где-то на югах. Просто веселый кавардак в квартире...

Чиновники теперь, давая многочисленные интервью, называют семейные фотографии семьи Дель постановочными, хотя никогда этих снимков и в глаза не видели.

Хроника ада

— Расскажи, как все было в тот день, 10 января? — обращаюсь я к Филиппу.

— Мы только пообедали. Папа Миша собирался уезжать на поезде, у него мама умерла, надо было на похороны. Из детей дома были я, Миша, Милана, Полина, Петя и Катя. И тут стук в дверь. Зашло сразу очень много людей, некоторые в форме. Одну только женщину я знал, она из органов опеки, остальных вообще впервые увидел.

— Филиппа больше всего возмутило, что он только пол вымыл, а эти визитеры, не разуваясь, прямо в грязной обуви, по квартире стали расхаживать, — добавляет Мария.

— Они вообще как к себе домой пришли, — продолжает мальчик. — Не представились даже и документы никакие не показали, а сразу по всем комнатам пошли. Залезли в холодильник, проверили все кастрюли. В ванную, в туалет — везде. Мама стала с ними общаться, а мы с Мишей, как обычно, пошли за младшими в садик. У нас с Никитой секция футбола в этот день. Я сам когда-то футболом тоже занимался, а теперь вот братика вожу... Пришли в садик. В группе с Никитой еще Лера, они в другом детском саду, не там, где Сережа. Мишка остался на улице, а я пошел за ними. Но вышла воспитательница и сказала, что не отдаст мне детей. Что у них специальное распоряжение на этот счет. Я хотел позвонить маме, но мне не разрешили. Сказали: иди домой, но я не ушел, а остался в садике и сидел там с Никитой и Лерой полтора часа. Я боялся их оставлять. Никитка все время плакал: «Не уходи!».

— А я на улице ждал, не понимал, куда все делись, — говорит Миша. — Я тоже почему-то в этот день вышел без телефона.

— Ну а через полтора часа пришла какая-то главная воспитательница. Говорит: поехали в полицию с нами, мы сейчас малышей повезем и тебя тоже. Там уже всех детей собрали. Я наотрез отказался, без мамы с папой никуда не хотел ехать, и братик ко мне прижался. А Леру они ко мне даже не подпустили. В итоге мы с Мишкой и Никиткой еще два часа по улице гуляли, боялись домой идти, вдруг нас там тоже ждали, чтобы забрать.

Что происходило в это время в семье Дель, теперь знает вся страна. Братьев и сестер, как преступников, с нарядами полиции забирали прямо с занятий в кружках, из школы, с елки. Плачущих отрывали от мамы. Сначала испуганных детей отвезли в больницу, туда родителей не пускали из-за карантина. Двоих усыновленных, которые приравниваются к кровным, отказались возвращать. Кого-то перевели в приют, кого-то оставили в больнице.

Что чувствовали в этот момент малыши — нетрудно себе представить! Их забрали из дома, им объяснили, что мама с папой неродные. Их допрашивали и опрашивали толпы незнакомых, чужих людей. Они услышали диагноз: ВИЧ...

Психологи и чиновники смело ставят оценки: «отставание в развитии», «педагогическая запущенность». Выводы делаются в считаные минуты, без всякого анализа, в каком состоянии были дети, когда их забирали из детских домов, какие книжки им читают, как они учатся, как общаются с мамой и папой, какие отношения их связывают, вообще как они живут. «Психологи провели диагностику, дети на своих рисунках не поселили маму и папу в один домик с собой...» — и делают вывод о наличии жестокого обращения с детьми в семье. Скоропалительные выводы тиражируются в средствах массовой информации. К детям не пускают родных, но пускают журналистов. Дяденька тычет семилетней девочке микрофон: «Тебя папа бьет? А мама?».

Первое, что сделали все без исключения изъятые из семьи Дель дети, когда получили в руки свои телефоны, — стали звонить родителям и писать СМС. «Мама, я тебя люблю. Я скучаю, когда ты придешь?». Но средства связи у них быстро отобрали. Света Дель как раз разговаривала в этот момент с одним из сыновей и услышала, как это произошло: воспитатели грубо вырвали у ребенка из рук телефон.

— 12 января я встречалась с главным детским омбудсменом страны Анной Кузнецовой, — говорит Светлана. — Мы обсуждали варианты возвращения детей домой. Мне сказали, что они все сейчас в больнице, и для того чтобы я их увидела, надо перевести их в приют, что это формальность, которую надо соблюсти. Мне советуют написать два заявления: о том, чтобы их перевели в детский дом, и о том, что я заберу их оттуда. И я как дура заявления эти написала. Но когда я приехала в детдом, меня уже к детям не пустили. Очевидно, второе мое заявление тут же выкинули.

Потом маме все-таки разрешили увидеться с детьми в приюте. Шестилетняя Полина так рыдала на руках у Светы, что не выдержали и расплакались даже сотрудники детдома. «Мама, почему я не могу поехать с тобой домой? Я хочу домой!». Это был последний визит мамы к детям, больше ее туда не пустили. Каждый день она дежурит под окнами детского дома. Она слышит, как кричит ее дочка на втором этаже, видя маму в окно.

— У меня в душе просто черная дыра, — говорит Света, руки у нее дрожат. Она только что вернулась домой, на концерт ее детей не привезли. — Моих маленьких испуганных детей допрашивают уже в течение многих дней. Они там одни. Петя, у него синдром Дауна, он едва разговаривать у нас начал: «мама», «папа», «дай»... А теперь в опеке мне заявляют, что он заявил, что домой не хочет. Как он мог это вообще произнести, спрашиваю. «Он зарычал» — вот какой был ответ.

Железный, тяжелый каток ювенальной машины катится дальше. На Михаила заводят уголовное дело. Уже трижды его пытались задержать. Приходили по домашнему адресу в 4.30 утра, перепугав всех. Потом в 0.30 ночи...

— Я своих детей никогда не бил. Об уголовном деле я узнал из новостей, — говорит глава семьи. — Я сходил в полицию и написал заявление, что ни от кого не скрываюсь, никуда не убегаю. Вот мои телефоны, вот телефон адвоката, вызывайте куда надо, не надо домой ходить и пугать домашних. Мы и так все в шоке.

Что делать дальше? Михаил и Светлана Дель в растерянности. Обвинения главе семейства выдвигают нешуточные. Но их больше волнуют дети. Как их возвращать? Усыновленных, говорят юристы, шансов вернуть больше. А остальные? Что они подумают, узнав, что брата и сестру забрали домой, а их нет? Дети ведь не понимают этих взрослых юридических формальностей. На руках у родителей нет ни одного документа: ни об изъятии, ни о расторжении договора опеки. Как и в какой инстанции опротестовывать решения, которых они не видели? Как вообще жить дальше?

Многодетные и приемные — это дыра в бюджете?

— А мне кажется, я знаю, откуда у этой проблемы ноги растут, — говорит Мария Эрмель. — Некоторые граждане и, главное, высокопоставленные чиновники возмущаются семьями, которые берут в своем регионе сразу помногу детей, а потом переезжают в Москву, снимают квартиру на окраине и первым делом бегут жаловаться в прокуратуру, что им до сих пор не оформили московские выплаты. «У одной такой семьи выплаты составили бы 700 тысяч в месяц, — вещал с трибуны один из высокопоставленных чиновников. — Естественно, мы отказали, тогда папа тот стал бить во все колокола и кричать, что его сюда пригласили на работу и мы теперь обязаны всех его детей обеспечить выплатами...» Мол, Москва не может себе такого позволить, даже при нашем московском бюджете...

Семья Дель тоже «понаехала» из Питера в Москву. Так же, к слову, в Москву приехала на работу и омбудсмен Кузнецова, и многие другие, и даже сам президент...

Ну а пока семью Дель обвиняют во всех смертных грехах, очень прыткие чиновницы всех мастей (от московских до федеральных) подсчитывают с экранов телевизоров материальную выгоду, которую якобы имеют со своих приемных детей Светлана и Михаил. Число детей просто множат на рубли выплат. Хотя за усыновленных никаких выплат не положено. Обвиняют Светлану то в «излишнем пиаре на этой непростой ситуации», то в «трусливом молчании».

При этом никто из них ни разу не был у семьи Дель дома. Ни все эти образованные и уполномоченные деятели из телевизора, ни даже «специально созданная и возглавленная доверенными лицами» комиссия. Не смотрели ответственные лица в лица детей в семейном фотоальбоме. Не пили с ними чай на кухне. Не наблюдали за общением родителей и детей. Не видели, как мальчик Миша заботливо подкладывает маме и папе печенки, как Филипп беспрерывно пересматривает новогодние видео у себя в телефоне. Как папа просит мальчиков помыть руки. Все эти тонкие семейные моменты, которые говорят о многом, никому не интересны.

…Из новостных выпусков Дель теперь узнают о нынешней ситуации. В потоках грязи, льющихся в их адрес, пытаются уловить полезную для себя информацию и хоть краем глаза увидеть и услышать своих детей. Вечерний воскресный выпуск мы смотрим вместе. Мэр Собянин объявляет, что выделит новой семье, готовой взять изъятых детей, квартиру.

Занавес...

Комментирует Татьяна Дорофеева, психиатр, психотерапевт, руководитель службы подготовки и сопровождения приемных семей:

Что касается экспертиз, то за несколько часов общения с ребенком, находящимся в ситуации утраты, невозможно сделать какие-либо выводы. С ребенком необходимо установить контакт и наладить общение, встреча должна быть не одна, и проводится она сначала в формате наблюдения, потом в формате личного контакта через игру. Необходим эффективный контакт с родителями и подробный сбор информации о детях, их жизненной истории и особенностях характера — многое становится понятно из разговора с родителями, в том числе из того, как и какими словами они описывают своих детей.

Обязательными к рассмотрению являются фото- и видеоматериалы семьи и детские домашние рисунки. В учреждениях, где были дети, уместно было проводить общение с родителями и наблюдать за тем, как они общаются — часто это совместная игра, за которой наблюдает специалист.

Все дети, которые растут в приемных семьях, уже как минимум один раз преданы взрослыми — в их душе много боли, и она сохраняется долгие годы, и такие действия по отношению к ним недопустимы с гуманной точки зрения».

Источники: http://nnm.me/blogs/konelav/glava-semi-poteryavshey-10-detey-rasskazhu-vse-kak-est/

http://www.mk.ru/social/2017/01/23/glava-semi-poteryavshey-10-detey-rasskazhu-vse-kak-est.html

Разорение ко Дню Победы: дочь героя войны стала жертвой учительницы-патриотки

Преподавательница опубликовала сочинение школьника о Великой Отечественной под другой фамилией и отсудила у возмущенной бабушки 143 000 рублей.

В эти дни, в преддверии 9 мая, школьники по всей России пишут сочинения о героических родственниках. И даже не догадываются, на какие душевные муки они рискуют обречь близких. Дикая история: мальчик из Ржева написал сочинение о своем прадеде, герое Великой Отечественной. Учительница отправила текст на конкурс за подписью другого ученика. Бабушка мальчика подала в суд, но в итоге преподавательница … сама отсудила у женщины 143 тысячи рублей. В итоге пенсионерка ежемесячно отдает ей треть пенсии.

Эта «эпопея» началась с сочинения о прадеде-военном летчике, написанного пятиклассником из Ржева Ромой Белоноговым Рома сдал сочинение учительнице, а спустя год педагог отправила его работу на региональный конкурс, но за подписью … другого ученика.

Бабушка Ромы обнаружила работу внука под чужой фамилией в Интернете и подала на учительницу в суд — за нарушение авторских прав. Областной суд встал на сторону преподавателя с более чем странной формулировкой: поступок ответчицы не нарушает закон, так как она действовала в целях патриотического воспитания. Ведь из этой работы молодежь узнала о подвигах летчика, а чьим прадедом он был на самом деле - не так уж и важно.

Но главная дикость - в том, что педагог, окрыленная победой, отсудила у бабушки ученика возмещение юридических расходов!

В 2011 году Рома Белоногов учился в пятом классе школы № 12 города Ржева. Звезд с неба мальчик не хватал: учился на «тройки». Весной школьник пришел домой с новостью: в школе задали написать сочинение, посвященное Дню Победы. Задание факультативное, но пятиклассник надеялся, что его выполнение поможет получить хорошую оценку в четверти.

Старшее поколение подошло к работе со всей ответственностью. Тем более, семье есть кем гордиться: прадедушка Ромы Валентин Веновский – военный летчик, прошел Великую Отечественную, совершил немало подвигов. Дочь героя Татьяна Валентиновна решила помочь внуку в написании работы. Совместными усилиями небольшое, но емкое сочинение было подготовлено. К нему же были приложены копии раритетных фотографий из семейного архива. Рома отнес работу в школу и отдал своей учительнице – Шубелевой Марине Евгеньевне. Отдал – и забыл. Летом того же года Рому перевели в другую школу. Новые учителя, новые друзья — о старых педагогах никто не вспоминал.

А через четыре года младшая сестра Ромы Таисия обратилась к бабушке с такой же просьбой - помочь ей написать сочинение о прадедушке. Татьяне Валентиновне 64 года, но по современным меркам она - продвинутый интернет-пользователь. Чтобы в сочинении девочки не повторялись мысли, в свое время изложенные Ромой, она зашла в Интернет в надежде отыскать еще какие-нибудь данные об отце.

Одна из первых ссылок внезапно вывела ее на сайт конкурса «Год российской истории» в рамках Всероссийского фестиваля науки, где была опубликована та самая работа Ромы.

Пенсионерка с первых слов узнала этот текст. Вначале – пролог в виде четверостишия, следом – два абзаца рассуждений о войне и необходимости помнить страшное время. А затем – непосредственно сам рассказ о военном летчике: «Мой дедушка, Веновский Валентин Дмитриевич - участник Великой Отечественной войны - военный летчик…»

Татьяна Валентиновна подняла глаза выше и оторопела: на титульном листе автором работы значился Иван Куликов (имя и фамилия изменены). Бабушку бросило сначала в жар, потом в озноб. Она позвонила Роме, который рассказал, что Иван – его одноклассник. Гордость учителей, юное дарование. Но внуком Веновского он не является, как бы ни старался.

Пенсионерка внимательно перечитала весь текст. Может быть, это ошибка, и только вводная часть одинаковая? Но нет. «Мой прадед совершил 341 вылет ночью на бомбардирование...», «мой прадед участвовал в Курской битве», «Дядя моего прадеда был первым депутатом и машинистом паровоза. Это он возил в 1943 году Сталина в деревню Хорошево». И контрольный удар — концовка: «Я горжусь своим прадедушкой. К его памятнику я приношу цветы...». На каждой странице стояла печать «Все права принадлежат автору».

- После того, как я это прочитала, мне стало плохо, - вспоминает Татьяна Валентиновна. - Как же преподаватель могла так поступить? Конкурс проводился в 2012 году, к тому времени Рома уже год как учился в другом заведении. Если бы работу послали от его имени, не поставив нас в известность, я бы тоже удивилась. Но приписать в родственники отцу незнакомого мне школьника?! И кто это сделал? Учитель! Это выше моего понимания.

Родные мальчика пошли в школу. Выслушав аргументы, директор пригласила учительницу Шубелеву и ученика Куликова. Ваня сразу сказал, что работу он не писал. Педагог пообещала во всем разобраться и ответить в течение двух недель. Но ответа, по словам Белоноговой, она так и не получила.

Тогда Татьяна Валентиновна отправила письмо в администрацию Ржева, где подробно описала случившееся. Через некоторое время директор принесла извинения «за техническую ошибку, допущенную учителем русского языка и литературы Шубелевой Мариной Евгеньевной при размещении творческих работ обучающихся на сайте конкурса «Фестиваль науки».

- Я ждала, что со мной встретится сама Марина Евгеньевна и объяснит, как именно произошла ошибка, - говорит Татьяна Валентиновна. - Но этого не случилось

Решив восстановить справедливость, Белоногова отправила письма в газеты «Красная звезда» и «Быль нового Ржева». Журналисты прониклись ее историей и передали все материалы в Генеральную прокуратуру. Оттуда документы «спустили» в район. Ржевская прокуратура изучила дело пенсионерки и сообщила, что у нее есть право подать в суд. Что бабушка Ромы и сделала: в сентябре 2015 года в Ржевский суд поступило исковое заявление с требованием компенсации морального вреда, причиненного публикацией сведений из семейной жизни, семейных фотографий, а также обозначением Ивана Куликова как правнука Веновского. Юрист посоветовал обозначить размер компенсации в 300 000 рублей.

Важный нюанс — пенсионерка не смогла обвинить Шубелеву в нарушении авторских прав на текст. Для этого требовалось либо присутствие самого автора, либо подписанное им разрешение представлять его в суде. И то, и другое было на тот момент проблематично, Рома уже жил в Петербурге, учился в другой школе. Кроме того, Татьяна Валентиновна и так была уверена в своей правоте. Поэтому было решено побороться только за защиту прав на изображения - ведь в сочинении находились шесть отсканированных фотографий с изображением летчика из семейного архива. Они также были опубликованы на сайте.

В декабре 2015 года суд вынес решение — требования Белоноговой удовлетворить частично, взыскать с Шубелевой 3000 рублей. Тут бы всем мирно разойтись и забыть случившееся как страшный сон. Тем более, что после нагоняя от руководства школы учительница попросила дирекцию конкурса удалить сочинение с сайта. Но вывод суда не устроил ни одну, ни другую сторону. И бабушка, и учительница стали бороться дальше, обе обжаловали решение.

В марте прошлого года вновь рассматривали дело по иску Белоноговой. На сей раз в Тверском областном суде. Татьяна Валентиновна настаивала лишь на том, что сумма за моральный вред ничтожно мала.

В ходе судебных разбирательств всплыли неожиданные подробности. Оказывается, в 2011 году, уже после перевода Ромы в другую школу, Шубелева послала это сочинение на другой конкурс «Моя семья в истории страны», посвященный 70-летию освобождения Калинина. Правда, в тот раз авторство было указано верно. Романа признали победителем, но ему об этом никто не сказал. Семья узнала о факте участия и победы в конкурсе только спустя четыре года благодаря тяжбе.

- Изначально это было именно домашнее задание, ни о каком конкурсе ни я, ни Рома не слышали и не знали, - утверждает Татьяна Валентиновна.

А сама преподавательница ко второму суду подготовилась очень основательно. На заседании она утверждала, что обвинения Белоноговой беспочвенны. По мнению педагога, сам факт обнародования фотографий произошел именно в тот момент, когда Рома принес сочинение в школу. «Своими фактическими действиями она (Белоногова) обнародовала и дала согласие на публикацию своих фотографий».

Следуя этой логике, если какой-то школьник пишет сочинение, в котором использует фотографии своих родных, значит ли это, что он добровольно соглашается публиковать работу за чужой подписью? К примеру, одноклассника-отличника, который не имеет столь выдающихся родственников, которые есть у автора?

Далее Шубелева пояснила, что всего на конкурс направляла 10 работ, сочинения Белоногова среди них не было. А путаница стала результатом технической ошибки. Какой именно — установить невозможно за давностью лет. Но, скорее всего, были перепутаны титульные листы.

Более того, юристы Шубелевой попытались переложить вину на школу и на дирекцию Всероссийского фестиваля науки. Адвокат Шмальков так и сказал в суде: «Ответственность за действия Шубелевой, которая осуществляла свои профессиональные обязанности, несет школа». Сотрудники учебного заведения поспешили пояснить, что в должностной инструкции Шубелевой нет указания на обязанность размещения работ учеников на сайтах и участия в конкурсах. Зато всем известно, что внеклассная работа повышает профессиональный статус преподавателя.

Отметим, что статус Марины Евгеньевны и без того высок. И наград у педагога предостаточно: она дважды становилась победителем конкурса национального проекта «Образование», лауреат Всероссийского конкурса педагогического мастерства 2011 года, четыре раза побеждала в региональном этапе Всероссийского конкурса «Лучший урок письма». Это не полный список, из портфолио видно, что педагог активно участвовала во внеклассной работе, среди ее учеников — победители конкурсов и грантов. Как написано на страничке Шубелевой в социальной сети работников образования, ее любимые книги «Маленький принц», «Белый Бим, черное ухо» и «Унесенные ветром».

Информации о судебных разбирательствах в портфолио, конечно, нет. Есть завуалированная фраза: « ...2015 год стал переломным. Поменяла не только школу, но и город». В ржевской школе № 12 Шубелева проработала около 30 лет, и там же сама училась. Но после того, как всплыла история с сочинением, она оставила родной Ржев и переехала в Петербург, где продолжает работать учителем.

Тем не менее, школу № 12 признали соответчиком в деле Белоноговой.

Еще на первом этапе в процесс активно включилась третья сторона — дирекция Фестиваля науки, в рамках которого в 2012 году проводился конкурс «Год Российской истории». Их педагог тоже попыталась привлечь в качестве ответчика. Юристы Шубелевой напирали на то, что публикацией занималась именно дирекция, а подзащитная не осуществляла никаких действий, направленных на обнародование фотографий Валентина Веновского.

Вот только в правилах, которые все участники конкурса принимают автоматически, прописано, что лучшие работы будут опубликованы. Да и Шубелева в своих показаниях подтверждает: работы она отправляла сама лично со своего адреса электронной почты, так же лично заполняла титульные листы и анкеты. Но как можно было их перепутать, если самого титульного листа, в привычном понимании этого слова, в работе нет? Есть просто первая страница, где сначала идет название сочинения, затем подпись, затем текст. Кто-то же вписал туда фамилию другого автора? Более того, и в анкете, и в самом сочинении фигурирует одно и то же название: «Живой голос войны». То есть предположение, что человек просто скопировал не тот файл с компьютера, отпадает. Ведь тогда бы в анкете значился бы совсем другой заголовок.

Еще один довод учительницы - при использовании изображения в общественных или иных публичных интересах получения согласия на обнародование не требуется (согласно ст. 152.1. Гражданского кодекса - Авт.). А конкурс в рамках Фестиваля науки носил именно общественно-просветительский характер.

Возражение дирекции – но ведь фотографии были использованы именно в личных, а не общественных интересах – с целью победы на конкурсе. Конкурс действительно носил некоммерческий характер, однако предусматривал определение лучшего из числа претендентов, то есть затрагивал персональные интересы участников конкурса.

Дирекция настоятельно просила оставить жалобу педагога без удовлетворения.

В марте 2016 года Тверской областной суд постановил отменить решение Ржевского суда. И самое интересно здесь — формулировка.

Когда «эксперты» второй инстанции зачитали итог разбирательств, Татьяна Валентиновна почувствовала, что мир перевернулся. Вывод суда — «учитывая характер и общественно-значимую направленность конкурса, размещение фото Веновского предполагало возможность его использования без согласия близких родственников» (согласно подпункту 1 пункта 1 статьи 152.1 Гражданского Кодекса РФ). Поскольку обнародование фотографии совершалось с общественно-значимой целью, а так же в контексте необходимости патриотического воспитания граждан страны.

Попросту говоря: раз стране представилась возможность узнать о подвигах советского летчика, то не важно, каким образом это было сделано, и судиться тут не за что. То, что, благодаря стараниям учительницы автор записал себе в родственники чужого прадедушку, героического летчика, суд не смутило. Хотя, если разобраться, в чем здесь патриотическое воспитание? Допустим, если бы махинации с сочинением не всплыли бы на свет божий, тогда, действительно, кто-то мог прочитать работу и восхититься подвигами героя во имя Отечества. Но после того как судье на блюдечке преподнесли всю подноготную дела, как именно этот случай воспитает в участниках процесса любовь к Родине?

Кроме того, за основу своего решения суд взял тот момент, что Белоногова якобы уже давала согласие на обнародование фотографий в далеком 2011-м при отправке работы на региональный конкурс. Тот самый, о котором Роме даже не сообщили.

Разумеется, доказательств о согласии автора в материалах дела нет. Но какое это имеет значение перед «высокой» целью — любой ценой привить патриотизм.

Для Татьяны Валентиновны это был, увы, не конец истории, а только начало конца – точнее, финансового краха. В прошлом июле ей пришло уведомление о том, что она должна возместить Марине Евгеньевне Шубелевой… 143 с лишним тысячи рублей за услуги адвокатов. Сразу после апелляционного решения в свою пользу, учительница запросила возмещение расходов на такую гигантскую по меркам Твери сумму — и судья полностью удовлетворила ее запрос.

Пенсионерка от волнения долго не могла сосчитать количество знаков в этой сумме. Не странно ли, что на обычное, в общем то дело, ответчица потратила столько много денег? Местные юристы утверждают, что сумма завышена неоднократно, в среднем по Тверской области подобные дела обходятся в 30-40 тысяч рублей.

Я работаю 23 года и могу сказать, что такой исход дела — это нонсенс, - говорит адвокат Белоноговой Владимир Грехов. - Что-то произошло на суде второй инстанции.

Ко всему прочему, Татьяна Валентиновна не смогла обжаловать решение о взыскании. Оно было вынесено 1 июля, но Белоноговой его вручили только 14 июля, в последний день, когда она могла выразить несогласие. При том, что на протяжении этого времени пенсионерка звонила и приходила в суд, чтобы получить на руки необходимые бумаги, но получала только ответ, что они еще не готовы.

25 июля Белоногова все-таки подготовила жалобу. Но ее вернули с формулировкой, что сроки подачи вышли. Жалоба в Верховный суд - и снова отказ. От отчаяния пенсионерка обратилась в Европейский суд по правам человека. Сейчас она ждет ответа из Страсбурга и готовится подать в суд на нарушение авторских прав — в этот раз уже именно на сам текст. Роман отучился в Петербурге, вернулся в Ржев, и готов бабушке в этом помочь.

Но из Страсбурга вести идут долго. А пока – уже год и два месяца - Татьяна Валентиновна ежемесячно платит Шубелевой 30% своей пенсии — 5000 рублей. И отдавать деньги ей придется еще несколько лет.

- Получается, что учительница моего внука присвоила наше сочинение и военные фотографии моего отца, а суд расценил это как патриотическое воспитание молодежи. И теперь я должна еще выплатить за ее поступок 143 тысячи рублей. Это огромная сумма для меня. У меня в голове одни вопросы.

Я всю жизнь работала на пенсию — для чего? Где в нашей судебной системе справедливость? И есть ли честь у этого учителя? Я шла в Бессмертном полку с фотографией своего отца и не могла сдержать слез. А самое главное, знаете что? Что она даже не попросила у меня прощения. Ни разу, с того момента, как я обнаружила наше сочинение под чужой фамилией, я не услышала простых человеческих извинений.

На странице в соцсети Марины Шубелевой написаны совсем другие слова: «Наверное, я - счастливый человек. У меня есть всё: есть семья, любимая работа. А остальное приложится».

Сейчас Марина Евгеньевна преподает русский язык и литературу в одной из петербургских гимназий. Знакомит детей с произведениями классиков, организует городские акции и мероприятия... И наверняка учит юных подопечных любить Родину. И такие, как пенсионерка Татьяна Белоногова, вынуждены ее в этом спонсировать. Видимо, по логике служителей Фемиды, для патриотического воспитания все средства хороши. А мировоззрение и совесть позволяют уважаемой учительнице не только не признать свою вину, но и обречь дочь героя войны на нищенское существование. За некрасивый поступок, который сама же и допустила.

Источник: http://www.mk.ru/social/2017/05/03/razorenie-ko-dnyu-pobedy-doch-geroya-voyny-stala-zhertvoy-uchitelnicypatriotki.html

Весь город в баннерах этих.